Читать книгу Расстановки и жизнь. Часть 1. Любовь над пропастью Берта Хеллингера онлайн | страница 12

Позеева вышла из электрички у торгового центра, а оставшиеся ученики весело болтали до самого Бад Райхенхалля. На вокзале все ученики распрощались, и разошлись в разные стороны по разным отелям.

Бад Райхенхалль- это тихий уютный городок-курорт. Я бывала там раньше, и рада была возможности совместить приятное с полезным: и отдохнуть, и, в то же время, получить ценные знания.

В день регистрации участников семинара я пришла в Курхаус, в котором семинар проводился, и испытала сильное удивление. Оказалось, что все участники оплачивали семинар прямо у регистраторов. Никто, кроме меня, никаких предоплат не делал. Москвичи и петербуржцы знали о том, что предоплату делать не нужно, от своих координаторов. В Тюмени же координаторов не было, а единственный человек, с которым я контактировала,– Вебер, не сочла нужным меня по поводу предоплаты просветить. Мои денежные затраты и затруднения не волновали Вебер ни в малейшей степени, а на мое электронное письмо ей было просто лень отвечать. Позже я узнала, что равнодушие, безответственность и непорядочность являлись нормой поведения не только у сотрудников этой школы, но и у координаторов, и у постоянных учеников.

Первым семинаром был «тренинг-кемп».

Проходил семинар в большом зале королевского Курхауса, красивого старинного здания, оборудованного для проведения семинаров и конференций. Присутствовало на семинаре около 400 человек из разных стран.

Начало семинара вызвало у меня, опять, сильное удивление. Когда Хелленгеры вошли в зал, то все участники встали со стульев, и захлопали. Я встала и захлопала вместе со всеми. Хеллингеры прошли на сцену, встали на ней, и начали улыбаться первым рядам длинной многозначительной улыбкой. Первые ряды немедленно воодушевились, и захлопали еще сильнее, а потом приступили к «бурным продолжительным аплодисментам». Затем «бурные продолжительные аплодисменты» первых рядов переросли в «нескончаемые овации». Все же остальные ряды вынуждены были, поневоле, эти овации поддерживать. У меня возникло ощущение, что, вместо семинара, я попала на, страшной памяти, советский партийный съезд. Я хлопала, хлопала, и мне это надоело, и другим ученикам, казалось, это тоже надоело, но первые ряды продолжали генерировать неумолимое воодушевление, и последним рядам приходилось, поневоле, им подчиняться, потому что садиться, посреди «всеобщего воодушевления» и «нескончаемых оваций», было неудобно. Хотя приветствие явно затянулось, но Хеллингеры продолжали значительно смотреть на первые ряды, а первые ряды продолжали усиливать «нескончаемые овации», хотя усиливать, казалось, было уже просто нечего. У меня усилилась только ассоциация со съездом КПСС. Хотя сама я на съезде КПСС никогда не присутствовала, но смотрела трансляции этих съездов во время учебы в школе и в институте, а потому хорошо их помню. Наконец Хеллингеры уселись, и весь зал облегченно уселся вслед за ними.