Читать книгу Стихи о любви (сборник) онлайн | страница 12
- Нелепо ли, братцы? – Конечно.
- Еще как нелепо, мой свет.
- Нет слаще тебя и кромешней,
- тебя несуразнее нет!
- Твои это песни блатные
- сливаются с музыкой сфер,
- Россия, Россия, Россия,
- Российская СФСР!
- И льется под сводом Осанна,
- и шухер в подъезде шмыгнул.
- Женой Александр Алексаныч
- назвал тебя – ну сказанул!
- Тут Фрейду вмешаться бы впору,
- тут бром прописать бы ему!
- Получше нашла ухажера
- Россия, и лишь одному
- верна наша родная мама,
- нам всем Джугашвили отец,
- эдипова комплекса драму
- пора доиграть наконец…
- А мне пятый пункт не позволит
- и сыном назваться твоим.
- Нацменская вольная воля,
- развейся Отечества дым!
- Не ты ль мою душу мотала?
- Не я ль твою душу мотал?
- В трамвае жидом обзывала,
- в казарме тюрьмою назвал.
- И все ж от Москвы до окраин
- шагал я, кругом виноват,
- и слышал, очки протирая,
- великий, могучий твой мат!
- И побоку злость и обиды,
- ведь в этой великой стране
- хорошая девочка Лида
- дала после танцев и мне!
- Ведь вправду страны я не знаю,
- где б так было вольно писать,
- где слово, в потемках сгорая,
- способно еще убивать…
- О Господи, как это просто,
- как стыдно тебе угодить,
- наколки, и гной, и коросту
- лазурью и златом покрыть!
- Хоругви, кресты да шеломы,
- да очи твои в пол-лица!
- Для этой картины искомой
- ищи побойчее певца!
- Позируй Илье Глазунову,
- Белову рассказ закажи
- и слушай с улыбкой фартовой,
- на нарах казенных лежи.
- Пусть ласковый Сахар Медович,
- Буй-тур Стоеросов пускай,
- трепещущий пусть Рабинович
- кричат, что не нужен им рай –
- дай Русь им!.. Про это не знаю.
- Но, слыша твой окрик: «Айда!» –
- манатки свои собираю,
- с тобой на этап выходя.
- И русский-нерусский – не знаю,
- но я буду здесь умирать.
- Поэтому этому краю
- имею я право сказать:
- стихия, Мессия, какие
- еще тебе рифмы найти?
- В парижских кафе – ностальгия,
- в тайге – дистрофия почти,
- и – Боже ж ты мой! – литургия,
- и Дева Мария, и вдруг –
- петлички блестят голубые,
- сулят, ухмыляясь, каюк!
- Ведь с четырехтомником Даля
- в тебе не понять ни хрена!
- Ты вправду и ленью, и сталью,
- и сталью, и ленью полна.
- Ты собственных можешь Платонов,
- Невтонов плодить и гноить,
- и кровью залитые троны
- умеешь ты кровью багрить!
- Умеешь последний целковый
- отдать, и отнять, и пропить,
- и правнуков внука Багрова
- в волне черноморской топить!
- Ты можешь плясать до упаду,
- стихи сочинять до зари,
- и тут же, из той же тетради
- ты вырвешь листок и – смотри –
- ты пишешь донос на соседа,
- скандалишь с помойным ведром,
- французов катаешь в ракете,
- кемаришь в полночном метро,
- дерешься саперной лопаткой,
- строптивых эстонцев коришь,
- и душу, ушедшую в пятки,
- Высокой Духовностью мнишь!
- Дотла раскулачена, плачешь,
- расхристана – красишь яйцо,
- на стройках и трассах ишачишь,
- чтоб справить к зиме пальтецо.
- Пусть блохи английские пляшут,
- нам их подковать недосуг,
- в субботу мы черную пашем,
- отбившись от собственных рук.
- Последний кабак у заставы,
- последний пятак в кулаке,
- последний глоток на халяву,
- и Ленин последний в башке.
- С тоской отвернувшись от петель,
- сам Пушкин прикрыл тебе срам.
- Но что же нам все же ответить
- презрительным клеветникам?
- Вот этого только не надо!
- Не надо бубнить про татар,
- про ляхов и немцев, про НАТО,
- про жидо-масонский кагал!
- Смешно ведь… Из Афганистана
- вернулись. И времени нет.
- Когда ж ты дрожать перестанешь
- от крика: «На стол парбилет!»?
- Когда же, когда же, Россия?
- Вернее всего, никогда.
- И падают слезы пустые
- без смысла, стыда и следа.
- И как наплевать бы, послать бы,
- скипнуть бы в Европу свою…
- Но лучше сыграем мы свадьбу,
- но лучше я снова спою!
- Ведь в городе Глупове детство
- и юность прошли, и теперь
- мне тополь достался в наследство,
- асфальт, черепица, фланель,
- и фантик от «Раковой шейки»,
- и страшный поход в Мавзолей,
- снежинки на рыжей цигейке,
- герань у хозяйки моей,
- и шарик от старой кровати,
- и Блок, и Васек Трубачев,
- крахмальная тещина скатерть,
- убитый тобой Башлачев,
- досталась Борисова Лена,
- и песня про Ванинский порт,
- мешочек от обуви сменной,
- антоновка, шпанка, апорт,
- закат, озаривший каптерку,
- за Шильковым синяя даль,
- защитна твоя гимнастерка
- и темно-вишневая шаль,
- и версты твои полосаты,
- жена Хасбулата в крови,
- и зэки твои, и солдаты,
- начальнички злые твои!
- Поэтому я продолжаю
- надеяться черт-те на что,
- любить черт-те что, подыхая,
- и верить, и веровать в то,
- что Лазарь воскреснет по Слову
- Предвечному, вспрянет от сна,
- и тихо к Престолу Христову
- потянемся мы с бодуна!
- Потянемся мы, просыпаясь,
- с тяжелой, пустой головой,
- и щурясь, и преображаясь
- от света Отчизны иной –
- невиданной нашей России,
- чахоточной нашей мечты,
- воочью увидев впервые
- ее дорогие черты!
- И, бросив на стол партбилеты,
- в сиянии радужных слез
- навстречу Фаворскому Свету
- пойдет обалдевший колхоз!
- Я верую – ибо абсурдно,
- абсурдно, постыдно, смешно,
- бессмысленно и безрассудно,
- и, может быть, даже грешно.
- Нелепо ли, братцы? – Нелепо.
- Молись, Рататуй дорогой!
- Горбушкой канадского хлеба
- занюхай стакан роковой.
Эпитафии бабушкиному двору