Читать книгу Красное на красном онлайн | страница 100
Луна поднялась над крышами и запуталась в ветвях платана. Зазвенел гонг, оповещая правнуков Кабиоховых, что пришел час изгнать из сердец сиюминутное и открыть их вечному. Мэллит перевернула песочные часы и устроилась на кровати, обхватив коленки. Она ждала, когда отец отца пройдет по дому, проверяя, заперты ли все двери изнутри, и запрет их снаружи.
Прозвучали шаги, почти бесшумно повернулся в замке ключ. Теперь хозяин дома поднимется наверх, бросит в курильницы на внутренней галерее угодные Вентоху благовония и закроется в спальне. Мэллит следила за песчаным ручейком, изнывая от нетерпения. Последние четверть часа тянулись едва ли не дольше, чем пять дней, но кончились и они. Дом замер, только во внутреннем дворе рычали спущенные с цепи псы да вдоль внешней стены стучали колотушками сторожа-иноверцы. Мэллит распахнула окно и белкой перескочила на старый платан, с которого перебралась на галерею. Дорогу в Чертог она отыскала бы даже с завязанными глазами.
Отец отца, прежде чем пройти к себе, наполнил светильники маслом и раздвинул все четыре занавеса. Девушка подошла к аре, и та, почувствовав приближение Залога, проснулась: золотые грани ярко вспыхнули и начали медленно таять. Шрам на груди заныл, и показался стилет, неподвижно висящий в золотистом мареве, кровь на конце клинка по-прежнему была алой. Бормоча вычитанные в Кубьерте малопонятные слова, Мэллит присела на корточки. Она желала видеть того, с кем ее связали кровью и клятвой. И еще Любовью, великой и единственной. Так дочь Вентоха полюбила сына Роха, так Суни́лли любила Царя Царей, а Э́гри – Поэта Поэтов.
Ранка на груди болела все сильнее, но боль – невысокая цена за право взглянуть на любимого. Дважды Мэллит заставала нареченного Альдо спящим в своей постели, однажды он пил вино с блистательным Робером, а в ночь Роха с первородным была женщина, которую гоганни захотелось задушить. Успокоившись, она убедила себя, что нареченный Альдо свою подругу не любит, а подумав еще немного, возликовала. Женщина была невысокой и костлявой, что дарило самой некрасивой из дочерей Жаймиоля надежду. Готовясь произнести запретные слова, Мэллит велела себе не злиться, если первородный вновь будет не один, но пищи для ревности на сей раз не нашлось.