• Я иду по осени:
• с кленов листья падают,
• тихо-тихо по сини
• перья тучек плавают,
• тихо-тихо листики
• под ногой похрустывают,
• тихо ветер низенький
• гладит ветки хрупкие,

• тихо сбросив сон ночной,
• мир стоит, решенный,
• синий, желтый, солнечный,
• полный, завершенный;

• наклоняется ко мне
• и звенит чуть слышно:
• – Что, ты думала, конец?
• Просто передышка.

Л. Кагану

• Мне говорят: «Живи в покое,
• чего тебе недостает?»
• Но горе глупое, людское
• меня повсюду достает.

• Я не ищу: оно находит
• меня и сроку не дает,
• и рядом ходит, рядом ходит,
• и слезы льет. И в сердце бьет.

• Я не могу уйти от горя,
• я не умею жить одна,
• как не умеет жить без моря
• в нем закипевшая волна.

• что – с жалостью, с робостью, с ропотом,
• что сделаю я для людей,
• для синих очей твоих, Родина?

• Что – душу из воска слепив:
• из мягкости, мудрости, музыки?..
• Что – зрячая против слепых?
• Что – нервы и дух – против мускулов?

• Но спрячусь в тебе и спасу
• и горбясь от раненой гордости,
• как дом черепаший, снесу
• с собой – твои радости, горести…

• Шажком черепашьим – вперед,
• по строчке, по букве, словами все…
• По капле – чернила и пот
• с твоей синевою сливаются.

…Но песня не согласна ждать!

Э. Багрицкий

• Я знаю, жизнь моя лишь веха,
• судьба – лишь искра от огня:
• не я «шагаю в ногу с веком»,
• а век проходит сквозь меня.

• Вот он идет: ликует, ропщет,
• рождает в муках и болит,
• и я клонюсь, когда он топчет,
• и я лечу, когда велит.

• Чиня поломанные крылья
• и клея зеркала куски,
• одолеваю срам бессилья,
• освобождаюсь от тоски…

• Ну, что ж! Судьбе своей я рада,
• хотя я знаю: явь ли, сон
• мне не дадут увидеть, Правда,
• твое прекрасное лицо,

• но, слышишь, ждать не хочет песня,
• и вот я окунаю вновь
• тобой оброненные перья
• в текущую из сердца кровь.

• Прямо против их глаз автоматы стояли.
• Прямо в дула кричали глаза «пощади».
• Тихо корчились дети и слабо стонали,
• и машины смывали их кровь с площадей.

• И бежала та кровь до «потемкинских» лестниц
• по примятой буденновской рысью траве,
• и впадала в моря из январских и ленских,
• всех мужичьих, рабочих, горячих кровей.

• Сердце – лишняя тяжесть. Зачем его носим?
• Мне беспамятных дней, и бесстрастных ночей,
• и бестрепетных слов подари, моя осень,
• утешеньем согрей мой домашний очаг.

• Унеси меня в тихий поселок рыбачий,
• чтоб глядела я мирно из дальних далей
• на Советскую власть, что стреляет в рабочих,
• и на светлую память твою, Мавзолей.

1962