Читать книгу Три орешка для Тыковки онлайн | страница 13

– Сударыдя Байя, божет, чайкоб побалуебся? – прогундосил он и подмигнул.

Каплями в нос ему нужно баловаться, а не чайком!

– Сударь Томаш, я бы с удовольствием, – поделилась я доверительным тоном, – но должна признаться: место это уж больно проклятое. Кто тут чайку попьёт, так непременно всякий интерес до женского полу теряет.

– Ко всему женскому полу, кроме вас? – понимающе покивал он головой.

– Ко всему женскому полу вообще, – зловеще припечатала я.

– Ну так можно без чая, – намекнул настойчивый Томаш, снова шмыгнув, и качнул головой в сторону дома. Дескать, ну давай по-быстрому, меня жена дома ждёт. Хватай такое добро сопливое, пока дают.

– Да, сударь Томаш, лучше без чая. – Я развернула его лицом к городу и легонько толкнула в спину.

У меня своих сопливых целые полати. Если они живые. То есть он. А если не живой, то стражник уж совсем некстати будет.

Сударь Томаш, что-то бормоча под нос о неблагодарных бабах, поплёлся восвояси. Придёт ко мне за каплями от насморка – добавлю туда слабительного.

И магу пожалуюсь.

Ишь ты, сокровище какое! Не удивлюсь, если при такой страсти к чаепитиям у него не только из носа, но и из тилимбоньки капает. Про эту сторону взрослой жизни дед Матей мне тоже рассказывал.

Дома было тепло и шумно. Найдёныш хрипел, как старый ворон на погосте, пыхал жаром сильнее, чем печка, но в себя не пришёл. Ступни отекли, ладони тоже с трудом вмещались в лубки. Вот не было мне печали! Лучше б порося купила.

Я выпустила живность погулять, раз уж раньше вернулась и солнышко пока греет. Зорька козлила как придурочная. Видать, вошла в охоту. Нужно бы к козлу сводить, а тут этот болезный… Вернулась в дом и убила на этого неубиваемого целый день до самого вечера. Жар не сбивался, найдёныш снова стал бредить и размахивать руками, кашель усиливался… В общем, я думала, что теперь уж точно конец. Однако когда я утром вернулась после дойки со свежим молоком и полезла на полати поить тело и проверить, живое ли оно, обнаружилось, что оно не только живое, но ещё и разговаривает.