Читать книгу Красная карма онлайн | страница 46

Этот грузный человек, слегка напоминавший Жана Габена, изображал грубоватого парижанина и старался быть на короткой ноге со своим рядовым составом. Мерш, который работал в криминальной полиции, ему не подчинялся, но они знали друг друга еще с тех времен, когда Деньо был рядовым инспектором, а сам он – простым квартальным полицейским в Луи-Блан.

Мерш добровольно вызвался стать одним из многочисленных агентов, внедренных в группы бунтующих студентов и рабочих; его обрадовала встреча со старым знакомым, похожим разом на Обеликса (своей грузной фигурой) и на обычного горожанина (с его простонародным говорком).

В данный момент Деньо брился перед трехстворчатым зеркальцем в оловянной рамке, подвешенным на цепочке к вешалке.

– Но ты должен хоть кого-нибудь нам сдать, Жан-Луи. А то ребята уже начали в тебе сомневаться.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, все же знают про твои убеждения…

– Мои убеждения? Какие еще убеждения?

– Ты ведь, вообще-то, левак, верно? Неизлечимый!

– Я социалист – прошу не путать с красными!

– Ну предположим. Но наша работа – гасить пламя. А ты ведешь себя так, будто тебя радует весь этот бардак. Пора бы уж назвать нам их вожаков!

– Да нет у них настоящих вожаков!

– Ладно-ладно, не валяй дурака! По их главарям тюрьма плачет.

– Их главари ничего не возглавляют. Да ты ведь и сам знаешь: лидеры разных партий никогда не могут договориться между собой.

Деньо обернулся к нему; сейчас он, с намыленным лицом, очень походил на рождественского Пер-Ноэля. При этом он размахивал своей бритвой, как кюре – кадильницей.

– Какая разница, кто чем занят?! Студенты вроде бы слегка присмирели. В это время Помпиду разбирался с рабочими. И вот – на` тебе: эти молокососы опять взбунтовались!

– Лишать Кон-Бендита вида на жительство было довольно глупой затеей.

– Да тебе, как и мне, прекрасно известно, что, если бы не он, эти ребята придумали бы любой другой повод. Когда-нибудь они начнут митинговать из-за того, что кто-то из них поскользнулся в луже.

С этим Мерш был согласен: предлоги для манифестаций день ото дня становились все смехотворнее. Единственным стоящим поводом для жестокости этих погромов была… именно сама жестокость. Страстное желание крушить, топтать, уничтожать этот мир, который душил их свободу, – вот что заставляло молодежь действовать…