Читать книгу Хозяева плоской Земли. Путеводная симфония онлайн | страница 41

Как вы могли понять по незавидной судьбе заезжего проповедника и неудавшегося миссионера Ури Шмуклера, виски у нас так и не прижился. Когда капитан Кук с командой на обратном пути из Галифакса решил нас проведать и снова бросил якорь на расстоянии нескольких вёсельных гребков от Окибара, его встретили по-прежнему радушно, однако быстро дали понять, что задерживаться он может ровно столько, чтобы пополнить запасы провизии и питьевой воды. Раздосадованный, он хотел было пообщаться со старейшинами, и обнаружил, что тех, кого он знал, уже переизбрали. Причём именно из-за их слабохарактерной уступки перед заморским зельем. За то время, что он ходил до Канады и обратно, в Окибаре были отмечены случаи пьянства, двоих местных даже пришлось изгонять из их родов, харчевня, где наших знакомили с «британской традицией», чуть не сгорела, так что общее собрание патернусов строго постановило впредь никакой горячительной отравы от чужеземцев не принимать. Капитан Кук успел пообщаться с дедом (который, собственно, и объяснил ему расстановку сил), купил у него на собственные деньги несколько роскошных по европейским меркам песцовых шуб и отплыл восвояси. Больше они не виделись.

Я смело пишу «дед», «бабушка» потому, что так их всегда воспринимал. Когда же я удосужился подсчитать, сколько лет было бабушке, когда она ушла из моей жизни, почти её не затронув, то ужаснулся, поскольку насчитал всего 52 года. Она была моложе меня сегодняшнего! По моим нынешним меркам она была почти девчонкой. Но когда тебе четыре года отроду, а твоей матери – тридцать один, и она твоя мать, та, к кому ты не можешь не прислушиваться по законам старшинства, родства и опыта, все, кто родились до неё кажутся тебе старушками и старичками.

Хромого Бора я помню гораздо лучше. Его не стало в тот год, когда я начал трудиться в конторе Кроули и свозил свою первую группу настоящих туристов с континента в крепость Доффайса. Дед никогда особо не болел, даже после встречи с тем голодным медведем, но когда мы обнялись на прощанье, почему-то сказал «До свиданья». Обычно он говорил «Пока» или «Бывай», хлопал меня по плечу и первым поворачивался ко мне спиной, чтобы уйти по делам. А тут и «до свиданья», и объятья, и влажный глаз. Вероятно, чувствовал. Каюсь, я не придал этому особого значения, не воспринял как сигнал, меня ждали, я спешил, и дед останется у меня в памяти именно таким: стоящим на лужайке перед домом и провожающим нашу повозку взмахом натруженной ладони. Когда через неделю мы благополучно вернулись, меня встретил задумчивый отец, молча взял под руку, чего прежде тоже никогда не делал, и отвёл к старым родовым могильникам, где появился свежий холм, а в воздухе, казалось ещё витают запахи кострища. Мы постояли, помолчали, и я поехал в трактир, где проживали и столовались наши туристы и где их, несмотря ни на что, обхаживала моя мать. Когда я её там увидел, то сразу почувствовал, что смерть деда, а по сути её отца, нисколько на ней не сказалась. Она как всегда суетилась, болтала с постояльцами и была оживлена и я бы даже сказал весела. Думаю, пережить с таким настроением смерть отца ей «помогла» безвременная смерть матери, в которой она невольно винила моего деда. Если бы я застал её убитой горем и плачущей, не знаю, но возможно, я поделился бы с ней своими подозрениями на этот счёт, чтобы хотя бы таким жестоким образом успокоить. Она ведь не знала о том, что тайна её рождения ему известна. Известна благодаря мне. И что гибель бабушки могла быть вовсе не случайной, а умышленной. Не хочу об этом рассуждать…


Представленный фрагмент книги размещен по согласованию с распространителем легального контента ООО "ЛитРес" (не более 15% исходного текста). Если вы считаете, что размещение материала нарушает ваши или чьи-либо права, то сообщите нам об этом.