Читать книгу В истоках Ваги онлайн | страница 21
И расшевелили деревню. И художественную самодеятельность организовали, и концерты, и праздники…
Весной мы закрепили комсомольцев за различными участками посевов, все дето ухаживали за ними, подкармливали их, пололи и получили очень хороший урожай.
…Как-то пришло из райкома письмо. Признаюсь, волновался, распечатывая. А там извещение о том, что я должен выступить с докладом на пленуме райкома комсомола с опытом работы лучшей в районе комсомольской организации…
Но выступить на пленуме я не успел, потому что получил повестку о призыве на срочную службу в армию. Шел 1949 год…
Под андреевским флагом
Я попал в морфлот. Надо сказать, что во флоте служить было престижно. Многие мечтали носить бескозырку, попасть на боевой корабль, почувствовать на губах соленые морские брызги.
Я прошел строевую подготовку, присягу и далее, после соответствующей проверки, меня стали готовить к работе с секретными и совершенно секретными документами. С мечтой ок корабле и морской романтике пришлось расстаться.
Я получил назначение на должность личного секретаря заместителя начальника штаба флота, капитана первого ранга Николая Александровича Макарова. И в последствии понял, что я ничего не потерял, а только приобрел.
Это была очень серьезная школа: дисциплины, порядка, человечности…
В мои обязанности входило получение и хранение и обработка поступающих секретных документов от Командующего флотом, начальника штаба и командиров частей флота, доклады непосредственному начальнику, рассылка их с резолюциями по отделам…
Но среди таких документов с грифом сов. секретно часто поступали и письма личного характера. От родителей матросов, проходящих срочную службу, личные просьбы и обращения подчиненных.
Мой непосредственный начальник был очень внимателен к этим письмам и требовал принятия решения по каждому обращения.
– За каждым письмом – человеческие судьбы. Нельзя людей оставлять без внимания и помощи, – говорил Макаров своим сотрудникам и мне в том числе.
Я старался выполнять доверенное мне дело с особой тщательностью, и Николай Александрович скоро стал называть меня своей правой рукой. Он был строг, требователен, но справедлив. Я мог входить к нему в кабинет без доклада, он знал все мои дела помимо службы, знал всех, кто у меня остался в деревне и просил в письмах к родным передавать от себя лично пожелания здоровья и успехов во всех делах.