Читать книгу Смерть в катакомбах онлайн | страница 47
– Взрывчатка будет в шляпе? – вздрогнула Зина.
– Нет. В тулье шляпы будет вложен ключ и записка с адресом – это будет то место, из которого мы отгрузим взрывчатку. Она спрятана там. Скажу тебе больше: взрывчатки будет много. Пойдет под откос поезд с оружием. Видишь, я и так сказал тебе больше, чем надо. От тебя зависит вся операция.
– Пошли кого-нибудь другого! – прошептала Крестовская, причем ей казалось, что она кричит.
– Больше никого нет.
– Я не могу… Правда…
– Зинаида Крестовская! Мы с вами не в детском саду в песочнице играем! И вы все еще являетесь сотрудником НКВД! Вспомните, что означает ослушаться приказа вышестоящего по званию, своего командира! – загремел Бершадов.
– Ясно, – голос Зины выровнялся, стал спокойным. – Значит, если я откажусь идти и добывать эту взрывчатку, ты меня убьешь?
– Да, – в лице его не дрогнул ни один мускул. И Зина поняла, что он сказал правду. Убьет. Без колебаний. И впервые в жизни, как и многое в эту страшную ночь, Крестовская вдруг подумала, что совсем не знает этого человека. Потому и смотрела на него, словно видела в первый раз.
* * *Утро 4 января 1942 года, Одесса, переулок Маланова
Было около 10 утра, когда Крестовская с трудом протиснулась в переулок. Несмотря на достаточно ранний час, здесь было очень много людей. Серебряный перстень она предусмотрительно надела на указательный палец левой руки. Зине было непривычно носить настолько массивное украшение и ей все время казалось, что перстень обжигает ей руку.
Люди на этом стихийном базаре что-то продавали и что-то покупали, но чаще всего здесь происходил натуральный обмен. У одних были продукты – сметана, сливочное масло, крупы, сало, у других – кольца и вазы, спрятанные под вытертыми пальто, фамильные портсигары, часы и многое другое, что должно было уйти из семей, в которых хранилось поколение за поколением, чтобы спасти членов этих семей от голодной смерти.
Это было страшной иллюстрацией войны – голодные глаза тех, кто с кровью отрывал от сердца последнее: память о родителях, о счастливых годовщинах, подарки детям, подарки от детей… Нет, здесь не было излишеств, не было роскоши. Здесь вообще не было богатых. Здесь было отчаяние, которое, как плотная солевая корка, покрыло все и всех. И эту корку разбить было нельзя.