Читать книгу Парни & секс. Молодые люди о любви, беспорядочных связях и современной мужественности онлайн | страница 9

По сути, так называемый «кодекс мальчишек», как говорит психолог Уильям Поллак[10], учит парней считать маскулинность противоположным и даже враждебным женственности явлением: это некое шаткое положение, которое нужно постоянно оберегать и укреплять[11]. Все, что отдает «бабством» – в себе, в других парнях и, конечно, в самих девочках, – следует скрывать, высмеивать или отвергать. Любовь, взаимопонимание и уязвимость – признаки слабости, агрессия прославляется и эротизируется. Главное – завоевать и победить. Как признался Коул (тот самый мальчик, с которым я встретилась возле школьной библиотеки), страх попасть в зависимое положение по отношению к другим парням стал одной из причин, по которым он предпочитал выполнять школьные проекты с девочками. «Когда работаешь с другим парнем, это намного рискованнее, – объяснил он. – С парнем надо вести себя максимально неприступно. Если я буду слишком общительным, то превращусь в шестерку. Когда я работаю с девочкой, я спокойно разговариваю и задаю вопросы, мы вместе что-то делаем, и я не боюсь признаться, что ошибся и мне нужна помощь».

Для Коула, как и для многих других мальчиков, правила и ограничения маскулинности выступают мерилом, по которому принимаются все решения. Однажды, в одиннадцатом классе, он предложил своей команде сесть на вегетарианскую диету хотя бы ненадолго – просто чтобы доказать, что спортсмены на это способны. «И все заорали: “Коул, это самая тупая идея на свете. Мы же бегать не сможем”. В каком-то смысле они правы: нам нужен протеин. Нам нужны жиры, соль, углеводы, которые дает мясо. Но есть и другая причина, по которой они сочли эту идею тупой: быть веганом – значит быть слюнтяем».

Коул рос с мамой, бабушкой и двумя младшими сестренками – родители развелись, когда ему было десять. Отец служил в армии, затем в Национальной гвардии и редко бывал дома. О своей маме Коул отзывался с искренней любовью и уважением. С отцом все было сложнее. С одной стороны, тот был заботливым и старался как можно больше времени проводить с сыном даже после развода. Но мне до сих пор вспоминается сдержанное выражение лица Коула, которое насторожило меня в начале нашего знакомства. Это у него от отца. «Мне сложно выражать эмоции, – сказал Коул. – Особенно в присутствии отца. Он хороший человек. Но я не могу быть собой, когда он рядом. Мне кажется, что я должен спрятать все, что находится здесь, – Коул снова ударил себя в грудь, – за стеной, чтобы он не увидел. Это табу, не такое страшное, как инцест, к примеру, но я точно знаю, что показывать чувства нельзя».