Читать книгу На крыльце под барельефом онлайн | страница 49
Никто не знал, правда ли Ларисе не давали спать обиды, затаённые с детства, спрятанные глубоко, выплаканные в подушку, размазанные по тарелке манной кашей. Или может, те самые старые, мелкие обиды с каждым годом и каждым успешным, по ее мнению, шагом сестры обрастали мясом унизительного отставания в жизненном благоустройстве? Все складывалось, раскладывалось по полочкам, упаковывалось в ящички памяти, в бисерные, отливающие неверным лунным светом ячейки снов, все скрупулезно подсчитывалось, запоминалось, всему велись счет и учет. Бухгалтерия обид и несправедливости. Зависть? Лариса бы никогда не призналась в зависти к сестре, нет. Она была убеждена в великой, не имеющей никакой логики, жизненной несправедливости. В результате к 30 годам ее накрыл огромный рыхлый и не помещающийся внутри нее душный ком из всех неудач ее жизни, где ничего не забывалось и не прощалось.
Лара отняла трубку от уха и посмотрела в черные дырочки с презрением. «Поклонник… Дура недалекая… Как можно было оставаться с парнем, который относился ко мне, как к обычной девке во дворе? „Пошли погуляем…“ Точно козел, только на прогулки и способен… Как ей хочется от меня отделаться! Темы меняет, чтобы не быть ответственной ни за что. Уехала себе, сбежала и все, с глаз долой – из сердца вон, как говорится,» – думала, зло покусывая губы, Лариса.
После неудачного обсуждения личной жизни сестры Ира, пробираясь дальше по расползающемуся на куски разговору с опаской, поспрашивала осторожно о маме, о знакомых, о неважных мелких делах и случаях городской жизни. Лариса отвечала стеклянным голосом, который даже на расстоянии – было слышно – рассыпался с каждым кратким ответом на мелкие осколки недовольства, с трудом сдерживаемого раздражения, на лоскуты черноты осточертевшей жизни что рядом, в квартирном рутинном быте, что там, снаружи, под заманчиво горящими чужими окнами.
Разговор давался им обеим с трудом. Ира пыталась найти в душе нежность, привычную бережность к родным, оставленным во времени и пространстве, но ничего не находилось, кроме неприятного желания побыстрее закрыть эту главу вечернего долга. Ей было от этого неуютно. Она знала, что так быть не должно.