Читать книгу Маковый венец онлайн | страница 80
С этими словами Нильс взял Луизу за запястье – его Луизу, которую каторжник находил раздражающей, глупой, подозрительной, в конце концов – и, поставив на ноги, повел ее к дверям.
– Стой, Нильс, – неожиданно твердым голосом произнесла она. – Я кое-что забыла.
Луиза вытянула из рукава белый конверт и положила его рядом с черным стилетом.
– Это письмо от Дона. В нем сказано, что он не желает новой войны между бандами и предлагает мирное сотрудничество. На этом у меня все.
Глядя на ее удаляющуюся спину, затянутую во вдовье платье, Уилл по-прежнему не мог выдавить ни слова. У него был единственный, совершенно невозможный в этом гнилом мире шанс повернуть все вспять, а он упускал его прямо сейчас.
В последнюю секунду она обернулась и сказала:
– Ты все же стал драматургом улиц. Поздравляю.
Глава 6. Один к шести
Мать не разговаривала с ним. Она умолкла четыре дня назад, ровно в тот момент, когда обнаружила контракт на письменном столе в его комнате. За Эльсе Юнсон и раньше водилась привычка рыться в вещах сына, выискивая то ли трофеи, то ли улики. Служанка даже не допускалась в его комнату для уборки. Но, в отличие от открыток с едва прикрытыми девицами, гербовой бумаги Густав не прятал.
Он видел, как мать подошла к столу у окна, не выпуская влажной тряпки из одной руки, другой поднесла документ к глазам. Он смотрел ей в затылок, стоя у дверного косяка, и представлял, как шевелятся ее губы при чтении:
«…добровольно… защита Родины от армии олонских агрессоров… в случае гибели при исполнении долга…»
Дочитав, фрау Юнсон беззвучно выпустила бумагу из пальцев. Развернулась на стоптанных каблуках и покинула комнату единственного сына, так и не взглянув на него напоследок. Затем она заперлась у себя и с тех пор не выходила. Выкурить ее оттуда не смогли даже соседки, хоть и принесли к чаю ее любимый кекс с имбирем и гвоздикой.
Через четыре дня Густав впервые заметил, что на столике для умывания появился тонкий налет пыли.
Отец же, напротив, сделался до неприятного говорлив, будто все годы, когда за него высказывалась жена, у него накопилось немало слов. Почти так оно и было: мать частенько приговаривала «отец считает» или «отец велит», сам герр Юнсон в тот момент только кивал или кряхтел, прищелкивал языком или горестно вздыхал.