Читать книгу Русский вопрос (сборник) онлайн | страница 65
Какое отношение к окружающему населению могло возникать на этой почве, можно попытаться восстановить по мелким черточкам, разбросанным во многих источниках. Например, в своем дневнике молодой Лассаль, не раз негодуя по поводу угнетенного положения евреев, говорит, что мечтал бы встать во главе их с оружием в руках. В связи со слухами о ритуальных убийствах он пишет:
«Тот факт, что во всех уголках мира выступают с подобными обвинениями, мне кажется, предвещает, что скоро наступит время, когда мы действительно освободимся пролитием христианской крови. Игра началась, и дело за игроками».
Если еще принять во внимание злобность и злопамятность, которые видны на каждой странице этого дневника, то легко представить себе, что такие переживания должны были оставить след на всю жизнь. Или Мартов (Цедербаум), вспоминая страх, испытанный в трехлетнем возрасте при ожидании погрома (толпа была разогнана казаками еще до того, как дошла до дома Цедербаумов), задумывается:
«Был бы я тем, чем стал, если бы на пластической юной душе российская действительность не поспешила запечатлеть своих грубых перстов и под покровом всколыхнутой в детском сердце жалости заботливо схоронить семена спасительной ненависти?»
Более явные свидетельства можно найти в литературе. Например, «спасительная ненависть» широко разлита в стихах еврейского поэта, жившего в России, – Х. Бялика:
- Пусть сочится как кровь неотмщенная в ад,
- И да роет во тьме и да точит как яд,
- Разъедая столпы мирозданья.
- Да станет наша скорбь, как кость у злого пса,
- В гортани мира ненасытной;
- И небо напоит, и всю земную гладь,
- И степь, и лес отравой жгучей,
- И будет с нами жить, и цвесть, и увядать,
- И расцветать еще могучей;
- Я для того замкнул в твоей гортани,
- О человек, стенание твое;
- Не оскверни, как те, водой рыданий
- Святую боль святых твоих страданий,
- Но береги нетронутой ее.
- Лелей ее, храни дороже клада
- И замок ей построй в твоей груди,
- Построй оплот из ненависти ада —
- И не давай ей пищи кроме яда Твоих обид и ран твоих и жди,
- И возрастет взлелеянное семя,
- И жгучий даст и полный яду плод —
- И в грозный день, когда свершится время,
- Сорви его – и брось его в народ!
- Из бездны Авадонна вознесите песнь о Разгроме,
- Что, как дух ваш, черна от пожара,
- И рассыпьтесь в народах, и все в проклятом их доме
- Отравите удушьем угара;
- И каждый да сеет по нивам их семя распада
- Повсюду, где ступит и станет.
- Если только коснется чистейшей из лилий их сада,
- Почернеет она и завянет;
- И если ваш взор упадет на мрамор их статуй
- Треснут, разбиты надвое;
- И смех захватите с собой, горький проклятый,
- Чтоб умерщвлять все живое.
Презрение и брезгливость к русским, украинцам, полякам, как к существам низшего типа, недочеловекам, ощущается почти в каждом рассказе «Конармии» И. Бабеля. Полноценный человек, вызывающий у автора уважение и сочувствие, встречается там только в образе еврея. С нескрытым отвращением описывается, как русский отец режет сына, а потом второй сын – отца («Письмо»), как украинец признается, что не любит убивать, расстреливая, а предпочитает затаптывать насмерть ногами («Жизнеописание Павличенка, Матвея Родионыча»). Но особенно характерен рассказ «Сын Рабби». Автор едет в поезде вместе с отступающей армией.