Читать книгу Хохол онлайн | страница 7
Глава 2.Вид из окна.
Поэт удивлялся, как в камере, в четырёх стенах, можно секретничать, говорить о своём личном, и чтобы никого не посвящать в свои идеи и мысли. У Хохла это получалось, он говорил о самом сокровенном так легко и свободно, что никто даже внимания не обращал на их разговоры. То за игрой в шахматы, то во время чаепития, и, конечно же, в самое любимое своё время, время рассветов, Хохол рассказывал о себе без предубеждения с такой честностью и готовностью, будто действительно переживал, что Поэт скоро освободится, а он не успеет поведать самого главного. Поэт часто забирался на шконку рядом с Хохлом, Хохол, словно гостеприимный хозяин, освобождал место для Поэта, убирал книжки и прочие свои вещи, усевшись поудобней, спиной к подушке, подушкой к стене, начинали очередную беседу. Диалоги превращались в монологи Хохла, а Поэт с интересом слушал.
– Поэт, ты когда -нибудь думал о самоубийстве? Зуб даю, думал, вы ж творческие люди все с прибабахом.– усмехнулся Хохол.
– Да бывало, даже пробовал несколько раз, но я слишком себя люблю, не смог, струсил.
-И хорошо, что не смог, так бы кто сейчас писал обо мне. Иногда я тоже думаю, что, если ещё один раз попаду в тюрьму, повешусь. Дождусь, пока уснут все сокамерники, сделаю хороший канат из простыни, смажу его мылом и вздёрнусь. Я так думал даже на свободе, ехал в поезде, смотрел в окно и думал. И вот я в пятый раз попадаю в тюрьму. За один год и одиннадцать месяцев. Ты можешь себе представить, меня четыре раза судили, и четыре раза я освобождался. Ладно, если бы я с кем поспорил или стремился попасть в книгу рекордов Гиннесса. Причём, в этой ситуации пока не известно, вложусь ли я в два года, или нет. Каждую ночь я молюсь, читаю "Отче Наш".
-Я тоже верю в Бога,– Поэту хотелось как- то подбодрить Хохла.
– О Боге, мы поговорим потом, ты слушай. Сто пятьдесят восьмая статья УК.РФ, словно жвачка прилипла к моим штанам. Если бы в России рубили конечности, то от меня уже б давно осталось одно туловище. Если убийцы, в особенности серийные, люди с психическими отклонениями, я соглашаюсь, я признаю, что и у меня видимо, тоже начала прогрессировать страшная душевная болезнь. Совершать кражи и ждать чего-то другого, кроме тюрьмы, чем не безумие.– Хохол уважал Поэта за серьёзность, с которой он подошёл к его просьбе, за терпение и внимательность.– Я не могу сам строить свою жизнь. Я не могу с чьей-то помощью налаживать свою жизнь. И вот уже сейчас, я не собираюсь расставаться со своей жизнью. Ничего, бывали мороза и похуже. У меня же первая часть, через тридцатую статью- неоконченное преступление. Хорошо, что ловят по- горячему. Ущерба нет. Авось, снова по- быстрому отскочу. Так я себя успокаиваю, в течение первой недели, когда заезжаю после очередного ареста. После привыкаю, смиряюсь. Начинаю шутить, улыбаться, рассказывать анекдоты и разные байки. Всё, я не хочу уже вешаться, не хочу умирать. Я желаю жить! Начинаю верить, что это в последний раз. Часто вспоминаю слова Миши в Медведково, он получил десять лет строгого режима, и когда провожал меня на волю, сказал: "Пока я буду сидеть, Хохол, ещё десять раз заедет…"-уже пятый. Миша, типун тебе на язык, хотя, причём здесь он, просто я психически не здоров. У меня в голове не укладывается, нет места. Бросаю коробки на самый верх, навожу порядок, несколько дней держится, потом снова все коробки падают. Понимаешь, Поэт, я стал грустным человеком. Очень грустным человеком.