Читать книгу Искра Божия. Сборник рассказов и стихотворений для чтения в христианской семье и школе для девочек онлайн | страница 21
Побежала я на двор да в подворотню и гляжу; а на дворе-то холодно было, дрожу и жду. Сморю, идет много народу, и видно, что не наши; тело-то в лоскутья какие-то завернуто, у одних башмаки есть, а другие и совсем босые; в лице-то кровинки нет, худые все, белые-белые. Идут, шатаются да всё стонут: «Глиба, глиба» – хлеба просили. А сзади солдаты с ружьями. Уж так-то мне жалко их стало, так жалко, что и сказать не знаю. Побежала я в избу, схватила ковригу хлеба да на улицу. Подбежала к переднему, и страх пропал, хлеба даю. А он, как увидел меня, по-своему что-то лепетать стал, по голове погладил и так жалостно глядит и плачет. Угнали их. Думала, что отец бранить меня за хлеб станет; нет, ничего не сказал.
И разумею я теперь, что всякий человек – создание Божеское, всякому тягота несладка: француз ли будет он или татарин, всё равно, ко всякому надо жаление (то есть сострадание) это иметь.
Брат и сестра
К.Д. Ушинский
Серёжа и Аннушка остались дома одни, и брат сказал сестре: «Пойдем поищем, не осталось ли в доме чего-нибудь вкусного, и полакомимся».
«Если б ты меня повел в такое место, где нас никто не увидит, то, пожалуй, я пошла бы с тобой», – отвечала Аннушка. «Пойдем в кладовую: там мы найдем что-нибудь хорошенькое, и никто нас не увидит».
«Нет, Серёжа, там может увидеть нас сосед: он колет на дворе дрова».
«Ну так пойдем в кухню, – уговаривал Серёжа сестру, – там стоит целый горшок меду, и мы намажем себе по большому ломтю хлеба».
«В кухне увидит нас соседка: она, верно, теперь сидит у окна и прядет».
«Ах, какая ж ты трусиха, Анюта, – сказал маленький лакомка, – пойдем, если так, в погреб кушать яблоки; там уж, наверное, нас никто не увидит».
«Ах, милый Серёжа, неужели ты думаешь, что в погребе уже никто нас не увидит? Разве ты не думаешь о Том, Кто видит чрез стены и от Которого и в темноте нельзя скрыться?»
Серёжа испугался. «Правда твоя, сестрица, – сказал он. – Бог видит нас и там, где человеческий глаз ничего не видит; а потому ни наедине, ни в темноте не должны мы делать ничего такого, чего не смогли бы сделать при других и при свете».