Читать книгу Вознесение (сборник) онлайн | страница 140
Он испытал к ним такую ненависть – к их мужьям, братьям, женихам, к их миловидным чернявым детишкам, ко всему их чеченскому роду, – что палец его лег на крючок, мушка наложилась на черные рогатки, и он был готов резать их всех огнем, косить свинцом, превращая в клочки их траурные одежды, их серьги, их модные шубки и кожаные сапожки.
– Мочить их, нет, командир? – угадал его состояние Чиж. Прижал автомат к косяку, побледнел от нетерпения и злобы.
Женщины начали голосить. Это было похоже на песню, на отрывочные, размытые ветром звучания. Их голоса напоминали звук ветра в частоколе, состоящем из тонких дрожащих жердин, где каждая издавала свою тоскливую дребезжащую ноту. Эти взлетающие и падающие звуки соединялись с криками ворон в сером небе, возвращались на землю, где лежали убитые и стояла отсеченная голова комбрига. И казалось, это поют не женщины, а кто-то невидимый, реющий в облаках, оплакивающий их всех – и тех, кто погиб минувшей ночью среди разорванных танков и броневиков, и тех, кого застрелили утром на этом талом снегу, и тех, кто еще будет убит в продолжение мутного холодного дня.
Его ярость прошла, сменилась бессилием и непониманием. Он вспомнил, как хоронили отца. За гробом, где лежал длинноносый, с фиолетовыми веками отец, шла соседка Пелагея по прозвищу Пигалица. Причитала, откидывая назад свое остроклювое птичье лицо, захлебывалась воплем и криком, а потом с силой падала вниз, почти на гроб, издавая долгий незатихающий стон. И все, кто был вокруг, начинали тихо всхлипывать и постанывать.
Нечто похожее, не по звукам, а по тоске, по неотвратимости и всеведению, испытал Кудрявцев, слушая бабий чеченский вопль. Его рука вяло, словно от нее враз отключили всю силу и кровь, соскользнула с цевья автомата.
– Кудрявцев, выходи без оружия!.. – заскрежетал и засвистел мегафон. – Я тоже пойду без оружия!.. Берем своих и расходимся!.. Не стреляю, клянусь Аллахом!..
– Не ходите, товарищ капитан, убьют! – отговаривал Чиж, видя, как Кудрявцев ставит к стене автомат и направляется к выходу. – Обманут, товарищ капитан!