Читать книгу Счастье-то какое! онлайн | страница 44

• Когда за две недели до расстрела
• он в чайнике заваривал заварку,
• вдруг бабочка огонь перелетела,
• две белые, высокие махалки.

• Она порхала там неосторожно
• и в воздухе мелькала под плафоном,
• она вовсю кружила по окружной
• в предутреннем пространстве искривленном.

• Потом он присела и застыла,
• два крылышка сложила и устала,
• и тихою была, как гроб-могила,
• но в этом мире надпись написала.

• В холодном синем воздухе коморки,
• прекрасная, как мебиуса лента,
• что солнце поднимается с Востока,
• что счастье абсолютно, перманентно.

• Да будет счастье, счастье без причин,
• простое счастье в клетку и в полоску,
• покупка телевизора «Рубин»,
• законное жилье на Димитровской.

• Я помню, как везли его домой
• и как таксисту оставляли трешку,
• по лестнице несли под «боже мой»,
• и втаскивали в дверь под «осторожно».
• Сначала он зеленую тоску,
• потом тоску сиреневую выдал,
• упрямый ящик с дырками в боку,
• он так все лица безнадежно выгнул.

• Но кто-то там из общего двора
• пришел, принес, сам приложил усилья,
• из проволки под общее «ура»
• антенну привинтили, прикрутили.

• И в нашей жизни в двести двадцать вольт,
• пусть что угодно утверждают снобы,
• но было, счастье, счастье первый сорт,
• бессмысленное счастье высшей пробы.

Руки своей жены Овражин попросил три года назад. Она отдала. Солнце вращало прожекторами, жир с шампуров лакировал траву, шипели стаканы из пластика. Лера – длинноносая, тонкокостная веселая синица. Овражин – влюбленная молодая мышца, прямой и весенний. Лере он нравился не до женитьбы, но дома пил отчим, гнила мать, нужно было бежать. Случился нормальный штампованный брак. Сначала обезболивание счастьем, потом настоящая жизнь. Через запятую родились погодки-сыновья. Руку на свою жену Овражин принялся поднимать два месяца назад. Не то чтобы обозлился, просто так он решил спасти свой город.

Тот торчал посреди среднерусской равнины. Спотыкался о годы. Не поспевал за миром, не менялся, а взлохмачивался. В нем самом – ноль чего-то, кроме домов и людей. Горожане потекли работать в соседний пункт с начинкой. Овражин возил их туда на автобусе. Люди отпахивали свое и возвращались к Овражину в железные двери, набивались усталыми судьбами. Чаще на автовокзале ждали мятые, отработавшие женщины, ждали Овражина страстно – резали пространство наспех подведенными глазами – как не ждали ни одного мужчину – они спешили домой – готовить ужин и растить детей. Его ждали и сами мужчины – как ждут товарища, который вывезет их, сильнораненых, с поля боя, – и они стремились домой – сами не понимая зачем. Когда автобус Овражина показывался на дороге, у всех ждущих радость оккупировала сердце. С утра его тоже ждали, но сонно, спокойно, удивляясь вспоминающимся снам.