Читать книгу Петербургские женщины XIX века онлайн | страница 6

• Раба ли я или подруга —
• То знает Бог!.. Я ль избрала
• Себе жестокого супруга?
• Сама ли клятву я дала?..
• Жила я вольно и счастливо,
• Свою любила волю я;
• Но победил, пленил меня
• Соседей злых набег хищливый.
• Я предана, я продана —
• Я узница, я не жена!
• ....
• Он говорить мне запрещает
• На языке моем родном,
• Знаменоваться мне мешает
• Моим наследственным гербом;
• Не смею перед ним гордиться
• Старинным именем моим
• И предков храмам вековым,
• Как предки славные, молиться…
• Иной устав принуждена
• Принять несчастная жена.

• Послал он в ссылку, в заточенье
• Всех верных, лучших слуг моих;
• Меня же предал притесненью
• Рабов – лазутчиков своих.
• Позор, гоненье и неволю
• Мне в брачный дар приносит он —
• И мне ли ропот запрещен?
• Еще ль, терпя такую долю,
• Таить от всех ее должна
• Насильно взятая жена?..

Стихотворение вновь было опубликовано без подписи, но читатели легко угадали автора. Многие, однако, полагали, что на самом деле Ростопчина имела в виду собственные отношения с мужем. Цензура, однако, придерживалась первой версии, и поэтесса попала в опалу – ей запретили въезд в Петербург. Супруги поселились в Москве.

Ростопчина вновь пытается быть одновременно и поэтом, и светской дамой. Она организует собственный литературный салон. Среди ее гостей – Ф.Н. Глинка, С.А. Соболевский, А.Ф. Вельтман, автор причудливых романтических повестей и бытовых романов; «молодые литераторы» – А.Н. Островский, Л.А. Мей, А.Н. Майков. На приемах у Ростопчиной бывает Л.Н. Толстой. Но большинство гостей на вечерах скучали, особенно когда хозяйка читала собственные произведения, и не стеснялись позже рассказывать об этой «смертельной скуке» в своих письмах и мемуарах. Откровения женской души вызывали зевоту у литературной молодежи. А публицисты нового времени Н.П. Огарев, Н.Г. Чернышевский и В.Г. Добролюбов обрушивались на произведения Ростопчиной с сокрушительной критикой. Эту особенность, бывшую для Белинского лишь понятной слабостью, Чернышевский и Добролюбов расценивали как непростительную близорукость. А зря.

Чего у Ростопчиной было не отнять, так это того, что она была честна перед собой и читателями – что видела, о том и пела. Она видела, как светская фальшь и лицемерие уродуют женские характеры и женские судьбы, и гневно обрушивалась на светское общество. Она открыто провозглашала право женщины любить того, кого выбрало ее сердце, а не того, с кем ее сочетали законным браком родители, прежде чем она успела что-то почувствовать. У нее была своя маленькая война – вой на за право женщины быть счастливой. И очень жаль, если умные и талантливые мужчины, окружавшие ее, соглашались с предрассудками своего века и наперебой твердили, что право женщины быть собой, ее право на счастье – это «смертельно скучные» материи, интересные разве только салонным барышням. Понадобились талант и авторитет Льва Толстого, чтобы эти темы вновь зазвучали в полную силу в «Анне Карениной». Однако Толстой бросает на трагедию Анны мужской взгляд – снисходительный и все же осуждающий. Ростопчина же в повести «Поединок» и в романе «Счастливая женщина» показывает адюльтер глазами женщины и утверждает нравственное превосходство любви и искренности над светскими условностями.