Читать книгу Латунный город онлайн | страница 5
Его абсолютно здоровому сердцу не будет от этого ни горячо, ни холодно, а вот супругу порадует приятное дыхание изо рта мужа. Нари отпустила его руку.
Паша поморгал, как будто выходя из-под гипноза.
– Что ж, благодарю, милая, благодарю.
Он всучил ей небольшой, но туго набитый кошель и снял с мизинца увесистый золотой перстень, который приложил в довесок.
– Благословит тебя Бог.
– А вам детишек побольше.
Он грузно поднялся на ноги.
– Не могу не спросить, милая, откуда ты родом? Акцент у тебя каирский, но в глазах у тебя что-то… – он осекся.
Нари поджала губы. Она терпеть не могла, когда спрашивали о ее родословной. Хотя немногие назвали бы ее красавицей – все же годы жизни на улице превратили ее в девушку куда более худосочную и неопрятную, чем предпочитали мужчины, – но ее блестящие глаза и острые черты обычно задерживали на себе взгляд. И, задержавшись, взгляд скользил выше, примечая пряди черных, как смоль, волос и необыкновенного цвета глаза – «противоестественно» черные, говорили некоторые, и тогда уже возникали вопросы.
– Как сам Нил, я рождена в Египте, – заверила она.
– Ну да, ну да, – паша дотронулся до своей брови. – Мир твоему дому.
Он нырнул в дверной проем и ушел.
Арслан решил задержаться. Собирая свой гонорар, Нари чувствовала на себе его взгляд.
– Ты понимаешь, что только что нарушила закон? – спросил он грубо.
– Простите?
Он подошел ближе.
– Закон, глупая. Колдовство подлежит преследованию по закону Османской империи.
Живя в Каире под османским игом, Нари столько раз приходилось иметь дело с напыщенными турецкими чинушами вроде Арслана, что она не смогла сдержаться.
– Значит, повезло мне, что главными стали франки.
Это было ошибкой. Арслан побагровел. Он замахнулся, и Нари отпрянула, инстинктивно стиснув в пальцах кольцо паши. Острый край врезался ей в ладонь.
Но турок ее не ударил. Он только плюнул ей под ноги.
– Бог мне свидетель: ты ведьма и воровка… И как только мы вытолкнем французов из Египта, мы примемся за шваль вроде тебя.
Метнув в нее напоследок кипящий ненавистью взгляд, он ушел.