Читать книгу Ученик убийцы. Королевский убийца (сборник) онлайн | страница 133

Шут почти наверняка был рожден людьми, хотя в полной мере человеком его назвать нельзя. Истории о том, что он был потомок Иного Народа, наверняка лживы, поскольку между пальцами на его руках и ногах не было и следа перепонок. Кроме того, он никогда не выказывал ни малейшего страха перед кошками. Странный облик шута (например, бледные, почти бесцветные волосы, глаза и кожа), видимо, скорее связан с его необычным происхождением, чем с индивидуальными отклонениями, хотя в этом я могу ошибаться.

Когда речь идет о шуте, то, чего мы не знаем о нем, почти всегда более значительно, чем то, что известно. Когда шут впервые появился в Оленьем замке, о его возрасте можно было только догадываться. Я могу поручиться, что раньше шут выглядел во всех отношениях более юным, чем сейчас. Но поскольку шут почти не выказывает признаков взросления, он, возможно, не был таким юным, каким казался, а скорее находился в конце периода затянувшегося детства. Пол шута тоже является предметом споров. Когда его прямо спрашивали об этом люди более молодые и более развязные, чем я ныне, шут отвечал, что это не касается никого, кроме него самого. Я признаю за ним это право. Что же касается его способности к ясновидению и причудливых надоедливых форм, которые оно принимает, то никто не знает в точности, является ли оно свойством расы или его собственным талантом. Некоторые верят, что он знает все заранее и даже что он всегда в курсе, если кто-нибудь где-нибудь говорит о нем. Другие считают, что он просто очень часто повторяет: «Я же вас предупреждал!» – и берет свои наиболее темные высказывания и впоследствии истолковывает их как пророчество. Может быть, порой так и случалось, но сохранились многочисленные свидетельства того, что он не раз предсказывал грядущие события.

Голод разбудил меня вскоре после полуночи. Некоторое время я лежал без сна, прислушиваясь к бурчанию в животе. Я закрыл глаза, но мне так хотелось есть, что меня мутило. Тогда я встал и пошел к столу. Вечером там стоял поднос со сластями, но слуги убрали его. Некоторое время я боролся с собой, но мой желудок вскоре взял верх над благоразумием.