Читать книгу Ларисса. Призраки прошлого онлайн | страница 11

Закончив говорить, Келли впал в транс, став как-то не по-человечески неподвижным. На глазах у присутствующих ожила пражская легенда об искусственном истукане Големе, только в этом случае, наоборот, живой человек обратился в каменную статую. Даже незаметно было, чтобы он дышал. Тишина била по нервам, все с нетерпением ждали продолжения ритуала, одновременно страшась этого.

Послышались какие-то гортанные звуки, не похожие на человеческую речь, возникшие как бы сами по себе, ведь Келли, став каменной статуей, безмолвствовал, рот не открывал. Постепенно звуки приняли форму слов и стал различим нечеловеческий глухой голос, говорящий на латыни:

– Я дух Садкиель! Зачем вы потревожили меня?!

Ответом ему была тишина, так как все присутствующие находились в оцепенении.

Томас, помня строгие напутствия брата, через силу сумел сказать слегка дрожащим голосом:

– Великий римский император Рудольф II желает узнать свое будущее, грозят ли ему на жизненном пути какие-либо опасности? Стоит ли ожидать покушения на священную особу императора?

Вновь послышались бессвязные, чавкающие звуки, нечто среднее между птичьим чириканьем и кваканьем лягушек. Томас, овладевший собой, уже более уверенно произнес:

– Отвечай, дух Садкиель! Что ожидать великому римскому императору в будущем? Следует ли ему опасаться за свою жизнь?

Через новую какофонию звуков донесся голос духа:

– Враги трепещут перед могуществом великого императора и ничего не сумеют предпринять, драгоценная жизнь императора в безопасности. Императору уготована долгая жизнь и благополучие. Но не надо слепо надеяться на судьбу, она может круто повернуться в любой момент, следует избегать неосторожных поступков и действий.

– Кого нужно опасаться императору? – спросил Томас.

– Советов рыжебородых.

– Я хочу поговорить с духом моего отца, императора Максимилиана! – вмешался Рудольф II.

– Мое время истекло – я ухожу! – и голос духа смолк.

Прошло несколько минут в тишине, за это время Келли постепенно оживал, исчезла его каменная неподвижность, он глубоко задышал – статуя вновь приняла человеческий облик.