Читать книгу Приемный ребенок онлайн | страница 63
Чувствую себя ужасно, заявляя ей это, ведь я так открыто говорю об аборте, когда Пэмми так отчаянно хочет ребенка. Но у меня больше никого нет. Это так эгоистично.
– Но если ты будешь ему врать и избавишься от ребенка, ты сможешь с этим жить? Ваш брак выдержит такую тайну?
– Не знаю, – вздыхаю я. – А что будет, если я рожу ребенка, которого не хочу, для того, чтобы порадовать мужа? Это брак выдержит? Кажется, что любой вариант, какой бы я ни выбрала, обречен. По крайней мере, вариант с тайной не испортит жизнь несчастному ребенку.
– Вот в этом и заключается твоя проблема, Имоджен, ты считаешь, что не сможешь быть идеальной матерью. Нет идеальных матерей. Все допускают ошибки, теряют терпение, говорят вещи, которые не имеют в виду, и непреднамеренно портят жизнь детям. А что, если б все вдруг решили, что единственный способ решить эту проблему – вообще не рожать детей? Население вскоре вымерло бы.
– У большинства людей нет генетической предрасположенности портить жизнь своим отпрыскам, – возражаю я. – У большинства людей…
– Бла-бла-бла, трудное детство, бла-бла-бла, мать, которая не обращала внимания, бла-бла-бла, плохие гены. – Судя по виду, Пэмми сама сейчас может расплакаться. – Дело в том, что ты – не твоя мать. Ты делаешь свой выбор, и если ты решишь любить своего ребенка и сделаешь все, что можешь, то будешь достаточно хорошей матерью. Все могут только стараться и быть такими. Не идеальными, а достаточно хорошими.
– Ты этого не знаешь, – рявкаю я, и мне тут же становится плохо. Но она не знает, какой матерью я буду. Какую опасность я буду представлять. Потому что последний ребенок, которому я не помогла, которого я подвела, теперь мертв.
Глава 23
Имоджен
В школе пахнет точно также, как двадцать пять лет назад, и этот запах ударяет мне в лицо в ту секунду, когда я переступаю порог. Я не понимаю, как запах может держаться десятилетиями? Старые ковры заменили, новые соответствуют новому статусу – школа теперь именуется академией. Стены недавно покрасили, и тем не менее чувство страха и неадекватности, которые я всегда испытывала в этих длинных коридорах, остается неизменным. И мне сразу снова одиннадцать лет.