Читать книгу Дом в Мансуровском онлайн | страница 16

А Юля? Где старшая дочь? А, вспомнил – ее забрала теща…

Он не задавал черноокой медсестричке вопросов, но по утрам она приходила, кормила Марусю, стирала, гладила, гуляла с ней, куда-то убегала, но быстро возвращалась, кажется, убирала, мыла полы, что-то готовила и оставляла ему в тарелке обед.

Он брал холодный кусок мяса или котлеты, с отвращением сжевывал, не замечая вкуса, проглатывал и уходил к себе.

Звонили с работы, предлагали помощь, профессор отказывался.

Помощь принимал только от Клары. Она приезжала по вечерам. Привозила пирожные, и они, перебрасываясь пустяковыми, ничего не значащими фразами, пили чай, потом Клара мыла чашки, гладила его по голове, проверяла Марусю, заходила в его кабинет, говорила со вздохом «пока» и уезжала.

Однажды поехал в поселок к Юльке. Копавшаяся в песочнице старшая дочка встретила его равнодушно. Профессор присел на край песочницы и погладил девочку по голове. Юлька вздрогнула и отодвинулась.

Из дома вышла теща, кивнула и сурово спросила:

– Приехали ребенка забрать? Не отдам. Дочь забрали, внучку я вам не отдам.

Ни чая, ни поесть теща не предложила, а тесть из дома так и не вышел.

«Ненавидит, – подумал профессор. – Она меня ненавидит». Обнял дочь и пошел к калитке. У калитки обернулся. Теща и дочка смотрели ему вслед.

Он медленно брел по дороге на станцию. Совсем рядом гудели проносившиеся электрички и поезда, и вдруг в голову пришло: «А это выход! Прекрасный, а главное, быстрый выход!» Пять минут – и все, он свободен. Свободен от своего безразмерного горя, от удушающих мыслей, от чувства вины, от обиды на жизнь и почему-то на Катю: как она могла? Как могла их оставить? Свободен от этой разверзнутой бездны отчаяния. «Решайся, трус, – повторял он. – Ведь это так просто!»

Оказалось, непросто. А как же девочки, его дочки? Теперь за них отвечал только он. Профессор присел на сухой и теплый от солнца пригорок и поднял голову. На светло-лазоревом небе не было ни облачка. Яркая и безмятежная синь резала глаза. Мимо прошла молодая женщина в красном, открытом, слишком отчаянном платье. Женщина вздрогнула и, окинув профессора испуганным взглядом, прибавила шагу. Он горько усмехнулся: «Ну вот, уже люди меня пугаются». Поднялся, отряхнул брюки и, по-стариковски шаркая, медленно побрел к платформе. Отпуск подходил к концу, скоро начало учебного года. Надо попытаться жить, но получится вряд ли, он не готов к жизни без Кати.