Читать книгу Заставь меня влюбиться. Влюбляться лучше всего под музыку онлайн | страница 121
Суриков резко дернул плечом, освобождаясь от ее рук, и сделал шаг назад.
Дима, выпрямившись, протянул ему руку:
– Все, Паш, давай.
«Шлеп!» – это Павлик толкнул плечом его кисть, протянутую для примирительного рукопожатия, и быстро пошел прочь по улице, натягивая на голову капюшон.
Господи, какое позорище…
Дима ни за что теперь не вернется. Подумал, наверное, что у нас чокнутая семейка: все психованные, сорванные, руками машут при любом удобном случае. А Пашку, вообще, волки в лесу воспитывали. Испортил все, что только мог – эгоист!
– Сильно попало? – Хватаясь за голову, спросила мама, ее глаза не отрывались от Диминого лица. – Прости уж его, дурака? Он сначала делает, потом думает, и всегда так…
– Ерунда, – отмахнулся Дима, пытаясь изобразить подобие улыбки. – Все нормально, вы не переживайте. Правда. Лучше идите домой и скажите дочке, чтобы шла в постель, простынет ведь…
– Да, Димочка. Да, ты прости, я пойду… – Она заметалась, не решаясь оставить его в таком состоянии. Посмотрела вдаль, на удаляющуюся фигуру сына, и покачала головой. – Прости, пожалуйста, что так вышло…
И побежала в подъезд.
Калинин несколько раз открыл и закрыл рот, будто проверяя, не сломана ли челюсть. Сплюнул в урну густой красный сгусток, стер с лица остаток крови собственным запястьем и нагнулся, чтобы подобрать с травы зажигалку. Достал сигарету, прикурил, глядя куда-то вдаль, затем не торопясь дошел до машины.
Я не чувствовала ни ветра, ни начинавшегося дождя. Жар, стучащий в висках, и липкий пот, окутывавший неприкрытое тело, подхватывал ветер и уносил далеко ввысь вместе с последними силами, оставшимися для сражения с болезнью. Я чувствовала только стыд. И вину. За то, что из-за меня Калинину пришлось пострадать.
Сейчас он уедет и все. Все…
Дима подошел к машине, остановился и в первый раз за все это время поднял взгляд вверх. Нашел нужный балкон, заметил меня и посмотрел прямо в глаза.
На какое-то мгновение наши взгляды, встретившие друг друга, рассеяли всю пыль и уличный шум. Они соприкоснулись и не желали больше расставаться. Мое… отчаяние и его… все: ласка, тепло, радость, смех, утешение.