Читать книгу Расследования & Путешествия онлайн | страница 13

– Отличный маршрут.

Очень скоро они стояли у Староновой синагоги на Парижской улице. Средневековая крыша с зубцами выглядела очень внушительно. Здесь толкалось сразу несколько экскурсионных групп. Одни заходили, другие выходили. И все время звучали одни и те же слова: «Голем, равви Лев Бецалель, бунт глиняного человека». Впрочем, именно ради этого персонажа сюда таскали доверчивых туристов и запугивали их колоритными страшилками.

– Ты в легенду о Големе веришь? – неожиданно спросила Эльза.

Крымов пожал плечами:

– Отчасти да. Люблю ужастики.

– А веришь, что на чердаке этой синагоги лежит мертвый Голем, у которого когда-то вытащили изо рта записку с Тетраграмматоном? Он умер, но кто его знает, до какого срока…

– Интересная история, правда?

– А вот я в эти глупости не верю, – сказала Эльза. – Легенду о Големе средневековые иудеи придумали, чтобы к ним никто не приставал, и я их хорошо понимаю. Чердак давно обыскали и ничего там не нашли, кроме хлама, его из уважения похоронили на местном еврейском кладбище. Что до воскрешения мертвой плоти – старая как мир история.

Крымов улыбнулся: именно об этом он совсем недавно говорил новому знакомцу – Давиду Коэну.

– Чего улыбаешься? – спросила девушка.

– Да так.

– Чего – так?

– Ты очень рассудительная. Для такой романтической внешности.

– А-а, ясно.

– Давай заглянем на еврейское кладбище, – предложил он. – Коль ты о нем заговорила. Музей под открытым небом. Двести тысяч захоронений в десять слоев и двенадцать тысяч надгробий. Хочу посмотреть на могилу легендарного равви Льва Бецалеля.

– Создателя Голема?

– Именно так.

– Пошли. А потом к Влтаве.

– Ага.

Кладбище расположилось в самом центре еврейского квартала Праги так, словно живые охраняли память о своих мертвецах, а мертвецы стояли на страже закона, прописанного на памятниках, и будущего своих потомков. Вид кладбища был непривычен неподготовленному глазу. Причудливыми осколками прошлых веков тесно торчали из земли плоские надгробия из камня и гранита, покосившиеся, обколотые с углов, с треугольными навершиями, испещренные вязью текстов из Писания. Пройти между ними представлялось занятием сложным, если вообще исполнимым.