Читать книгу Дом Солнц онлайн | страница 92

Что такое страх, я знала не понаслышке, но прежде мне удавалось подсластить себе пилюлю. Я всегда утешала себя, что если выживу, то вплету в нить воспоминаний невероятное приключение, которое на пару дней прославит меня на всю Линию, хотя побеждать в Тысяче Ночей меня совершенно не тянуло. Даже если погибну и Линия не получит мою нить, меня все равно помянут. Когда факт моей гибели подтвердится, шаттерлинги придумают, как достойно увековечить шесть миллионов лет моего существования. Мою фигуру либо высекут на поверхности планеты, либо надуют из газа туманности, либо соберут из обломков сверхновой. Такое в Линии уже делали, и не раз. На следующем сборе и на следующем за следующим – и так пока с последним шаттерлингом не исчезнет память об Абигейл Горечавке, на Тысяче Ночей меня будут славить как живую. Хотя бы до утра.

Только ни сборов, ни Тысячи Ночей больше не будет. Даже если найдутся другие опоздавшие, даже если мы выживем, на новый сбор явно не решимся. Опыт и знания нужно сберечь, а самое разумное для этого – забиться в разные углы галактики и ждать, пока наших врагов не истребит время.

Сейчас, как никогда раньше, хотелось утешиться и успокоиться, а у меня не получалось.

Я не слишком удивился, когда произошло нападение. О засаде нас предупредили прежде, чем мы проникли в эту систему, а я сомневался в тревожном сигнале, хоть и летел на него. Впрочем, огонь открыли внезапно.

Мне повезло: я как раз заглушил двигатель, чтобы обломки тормозили «Лентяя», а поближе к источнику сигнала остановили окончательно. Меняй я направление, пришлось бы отключить поле, и в эти секунды незащищенный корабль уничтожили бы. А так «Лентяя» не спалили, а только проверили на прочность. За мгновение защитная оболочка корабля впитала больше энергии, чем за все время полета в облаке. На аварийный режим «Лентяй» переключился, не дожидаясь моих распоряжений. Пузыри защитной оболочки надулись и вокруг основных устройств, и вокруг груза, и вокруг меня. Даже если бы главный пузырь лопнул, а корабль развалился, внутренние пузыри уцелели бы. Они выкатились бы наружу, как икра из потрошенной рыбы.