Читать книгу Алгоритм судного дня. Как Facebook, Google, Microsoft, Apple и другие корпорации создают искусственный суперинтеллект и почему это приведет к катастрофе онлайн | страница 21
Статья начиналась со ставшего знаменитым вопроса, который с тех пор многократно задавали – и на который отвечали – столь многие философы, теологи, математики и ученые до него: «Могут ли машины мыслить?» Но Тьюринг, помнивший о многовековых спорах об уме и машине, отбрасывает этот вопрос как чересчур обший для осмысленной дискуссии. «Машина» и «мыслить» – слишком общие слова, оставляющие слишком много места для субъективной интерпретации (в конце концов, 400 лет люди писали книги и статьи, посвященные их значению).
Игра, по Тьюрингу, строилась на обмане, и компьютер «выигрывал», когда его оказывалось невозможно отличить от человека. Тест проводится следующим образом: имеются человек, машина и находящееся в отдельной комнате лицо, задающее вопросы. Цель игры для лица, задающего вопросы, заключается в том, чтобы понять, какие ответы даются человеком, а какие – машиной. Перед началом игры лицо, задающее вопросы, получает обозначения для своих собеседников, X и Y, но не знает, какая из них относится к компьютеру, и может только задавать вопросы типа: «Не мог бы X сообщить мне, играет ли он в шахматы?» В конце игры ему необходимо указать, кем был X и кем Y. Задачей второго человека является помочь лицу, задающему вопросы, определить машину, а задачей машины – обмануть задающего вопросы так, чтобы тот поверил, что она, машина, и есть второй человек. О самой игре Тьюринг писал: «Я полагаю, что приблизительно через пятьдесят лет станет возможным запрограммировать компьютеры с запоминающим устройством емкостью примерно[30] 109 играть в имитационную игру так, что для среднего лица, задающего вопросы, шанс идентифицировать стороны правильно после пяти минут собеседования не превысит 70 %»[31].
Но Тьюринг был ученым и отдавал себе отчет в том, что его теорию невозможно доказать, – по крайней мере при его жизни. Как оказалось, проблема заключалась не в отсутствии эмпирических свидетельств, показывающих, что машины когда-нибудь обретут возможность мыслить, и даже не во времени жизни ученого – сам Тьюринг говорил, что провести его тест, скорее всего, окажется возможно только к концу двадцатого столетия. «Мы можем надеяться, что машины со временем станут конкурировать с людьми во всех чисто интеллектуальных сферах деятельности», – писал Тьюринг. Настоящая проблема заключалась в том, чтобы совершить рискованный шаг, поверив, что когда-нибудь машины смогут видеть, рассуждать и запоминать, и люди могут оказаться помехой на пути их прогресса. Его коллегам-исследователям тогда пришлось бы наблюдать способность к познанию, лишенную духовной природы, поверить в возможность существования разумных машин, которые, в отличие от людей, станут принимать решения бессознательно.