Читать книгу Песни радости, песни печали онлайн | страница 6
Волоокий взгляд девы-птицы медленно переместился на знатного сударя. Черты ее смягчились, и голос приобрел почти елейные нотки:
– Как благородно с вашей стороны. – Она подхватила бархатный мешочек, довольно улыбнулась и добавила: – Так беззаветно помочь юной девице. Она будет помнить вашу доброту до скончания дней! – В тот же момент она перерезала веревку, соединявшую одно из бревен навеса с запястьями без пяти минут рабыни, шепнула ей: – Беги – и вложила в ладонь мешочек, полный монет.
– Да какого… – Торговец дернулся вслед за девушкой, но в одно мгновение передумал и остановил поток бранной речи, заметив целовальника, подошедшего прямо к лавке.
– Неспокойно тут? – Нахмурив пушистые брови, целовальник рассматривал лица покупателя, продавца и Сирин. – Говорят, девку тут с лентами бело-красными заприметили. Не видели, не торгует ли кто живым товаром?
– Никто, уважаемый, – пробурчал лавочник, зло зыркнув на деву-птицу. – Только свежезарезанным!
Рассветное солнце спряталось за синеву туч, и княжна вспомнила причитания своей служанки Добродеи, сетовавшей, что госпожа ничего не ела с самого утра. Присев рядом с прислужницей, девица не стала сопротивляться проявлениям заботы, покорно согласившись на пироги из походной бочки.
– Моряки рассказали, что там, в Элладе, такой сыр делают, который месяцами не портится! И головки его только за золотые купить можно. Я им и ответила, что моей царевне надобно отведать, чтобы знать, что за сыр такой; они мне и дали кусочек. Желаете, сударыня?
Княжна подняла глаза на камушек серо-желтого цвета, лежащий на серебряном блюдце, и с недоумением посмотрела на Добродею. «Теперь ясна причина смрада», – чуть было не произнесла она. Что же, придется пробовать – обижать Добродею никак не хотелось. Княжна отломила кусочек, практически крошку, сыра и, не сводя со служанки глаз, положила на язык. Чтобы раскусить сыр, потребовалось значительное усилие. Княжна зажмурилась и прислушалась к своим впечатлениям. К ее удивлению, за резким запахом скрывался удивительно нежный, чистый вкус, покалывающий где-то в середине языка.