Читать книгу Не доллар, чтобы всем нравиться онлайн | страница 3
– Можно хотя бы иногда навести красоту, Элайза, от этого не умирают.
Я корчу рожу: один глаз зажмуриваю, морщу нос, свешиваю набок язык.
– А что, я, по-твоему, некрасивая? – шучу я, пытаясь говорить, не меняя гримасы.
Ким отвечает так, словно я задала вопрос всерьез.
– Да.
Мое веселье утекает холодной капелькой вниз по шее. Секунду я наблюдаю, как сестра легко наносит коралловое пятно на губы, а потом вяло пытаюсь пошутить еще раз:
– А ты не верь стереотипам о том, что привлекает мужчин, Ким.
Но она верит на все сто. Видите ли, сестра из тех девушек, которые, на свою беду, считают, что должны быть красивыми. Вообще она не виновата, к тому же она и так красивая. У нее чудесные глаза, большие, как у актрисы Фань Бинбин, с такой почти европейской складочкой верхнего века. Чтобы иметь такие веки, многие азиатские девчонки, может, не убили бы, но точно рассмотрели бы вариант приставить кому-нибудь нож к горлу. Когда мы были помладше, люди часто восклицали (обычно на кантонском диалекте), какая она хорошенькая: «Gam leng néuih ā! Она могла бы участвовать в конкурсе “Мисс Гонконг!”».
– А ты разве хочешь заниматься такой ерундой? – спросила я однажды, но мама на меня шикнула:
– Это не тебе говорят!
Мама как раз появляется на пороге, чтобы проверить, готова ли я идти.
– Đi đuʼoʼc chuʼa? – спрашивает она по-вьетнамски.
У нас дома часто говорят как на вьетнамском языке, так и на кантонском диалекте. А вот мандаринское наречие звучит только изредка, обычно в виде какого-нибудь мудрого изречения. Кантонцы нашу семью назвали бы wàh kìuh, то есть «заморские китайцы». По сути, это означает, что хотя три поколения нашей семьи жили во Вьетнаме, тем не менее мы все пытаемся быть китайцами. Мы с Ким понимаем все три языка, но, будучи ленивыми американками, часто отвечаем по-английски.
– Да, конечно, – говорю я маме, слезая с кровати и начиная собирать учебники.
Она пользуется возможностью оценить мой внешний вид:
– Ты разве?..
– Пойдем. – Я вскакиваю и проношусь мимо нее, прижимая книги к груди. Рюкзак наполовину расстегнут. – Пока, Ким!