Читать книгу Бумага и огонь онлайн | страница 68
Понадобилось всего пять коробок с пирожными, стопка из которых скрывала лицо, а затем нужно было дождаться, пока группа библиотечных солдат прибудет к маяку на службу. Джесс пошел следом за ними и постарался шагать как можно более уверенно.
Сфинксы повернули свои головы, наблюдая за ним, однако, учитывая, что лицо Джесса загораживали коробки, они тут же потеряли к нему интерес и начали сканировать остальных проходящих мимо профессоров, стражников и помощников. Механизированные стражи были настроены вычислять греческий огонь и запах подлинных книг, однако аромат выпечки отлично скрывал любой намек на контрабандистскую сумку с ремнями у Джесса под формой.
Выпечка пахла настолько вкусно, что у Джесса снова заурчало в желудке.
Джесс остановился во дворе, чтобы перевести дыхание. В тридцатифутовых стенах, которые одновременно служили защитой от моря и от любых неприятелей, все по-прежнему скрывали ночные сумерки, хотя кое-где в нишах и горели светильники. По краям стояли длинные мраморные скамейки, у каждой из которых располагался маленький, ухоженный садик со статуей какого-нибудь бога, каким-либо образом связанного с учебой и знаниями. Вон там, в дальнем углу, Афина[8] вскидывает копье, а на плече у нее сидит сова. У Сарасвати[9] свой мирный садик, где ее статуя сидит с лютней в руке у маленького фонтанчика. Вавилонский Набу[10] и египетский Тот[11] расположились в своих рощицах, оба являются покровителями писцового искусства. Во внутреннем дворе маяка создавалось ощущение, что находишься в каком-то древнем мире, однако в то же время в мире очень живом и активном, по которому ходят тысячи человек каждый день и наслаждаются каждым шагом. Античный и современной одновременно.
Маяк устремлялся своим шпилем к небесам. Издалека он казался большим, а вблизи оказался огромным – и древним, древнее даже, чем большинство зданий в Александрии. К его стенам прикасалось такое количество рук и плеч, что пространство на уровне головы Джесса выглядело буквально стертым. А каменные ступеньки, ведущие внутрь, стерлись по центру, намекая на сотни тысяч – если не миллионы – ступавших здесь ног.