Читать книгу Танкист. Унтер онлайн | страница 28

– Хм… Попробовать, что ли.

– Не настрелялся? Сначала стажировка, потом полигон. Не. Мне нужен перерыв, – отмахнулся Роман.

– Ну так и спарринги у нас чуть не каждый божий день, но ты предпочитаешь непременно подраться в клубе.

– Ну люблю я это дело, – сокрушенно вздохнул друг.

– Рома, а ты не в курсе, где находится медицинское общежитие?

– Витя, я, вообще, собирался в клуб.

– Я тоже. Но тут просто подумал… Клуб никуда не денется, хочу Татьяну найти.

– Подружку свою! – тут же подхватился Аршинов. – Я в деле!

– Что, соскучился? – покосился на него Виктор.

– Витя, ты задрал. Я тебе говорил и повторяю: не было ничего. Ну чего ты такой твердолобый?

– Да мне-то какая разница? Было, не было, сами разберетесь. Только если не было, то чего ты сразу стойку сделал?

– Да потому что не дело оставлять друга в беде.

– В какой беде?

– Как в какой? Она же не одна обитает в комнате общежития. Должен же кто-то тебя прикрыть, пока ты будешь миловаться.

– Рома.

– Ну хорошо. Разговаривать, – слегка разведя руками, легко согласился тот.

– Может и не повезти. А в клубе тебя наверняка уже ждут. Не соскучился по женскому обществу?

– Тебя, между прочим, там ждут еще больше, чем меня. И потом, хочется свежей струи. Так. Нам туда, – указывая на автобусную остановку на противоположной стороне Светланской, решительно произнес Аршинов.

До цели добрались довольно быстро. Правда, когда были на месте, окончательно стемнело и улицу освещали фонари. И да, общежитие оказалось не одно. Их было целых четыре.

Во время отпуска Виктор так и не увиделся с Татьяной. В смысле он, конечно, ходил к Баевым, но их дома не оказалось. Как сказала прислуга, они уехали во Владивосток, отдохнуть на море. Где именно проживает Татьяна, прислуга не знала. Оно ей ведь без надобности. Письма писать хозяйской дочке она не собиралась.

В первом же общежитии им едва не выписали пинка. Они ведь не смешанные, а делятся на женские и мужские. Политика нравственности в действии. Вахтерша, моложавая женщина лет пятидесяти, встала неприступной скалой, отказываясь пропускать молодых людей. Как, впрочем, и общаться вообще.