Читать книгу Шут из Бергхейма. Красный Хёрг онлайн | страница 45
– Не смешно, Егор.
– Да тут никто и не смеётся. Один плач стоит, Джимми ты наш Хендрикс, – обезоруживающе улыбнулся я, забыв, что лицо скрыто маской.
Он протянул лютню.
Райволг взял её бережно, словно великую драгоценность, плюхнулся на пятую точку, потянулся к настроечным колкам. Нежно тронул струны. Взгляд паренька из Рассветного поплыл, на губах появилась улыбка.
Мы наблюдали за нашим цифровым спутником молча и внимательно. Райволг устроил целое представление своими ритуалами. Даже Игнат приподнялся на своём месте, с интересом глядя на паренька.
Наконец, подергивания струн, скрип колков и бормотание Райволга закончились. Освобождённый раб выглядел довольным. Он прикрыл глаза и… заиграл.
Левая рука порхала по ладам, пальцы правой касались струн, а у меня даже сердце замерло от красоты того, что извлекал из инструмента чёртов НПЦ. Лицо Стаса вытянулось. Женя подошёл поближе и сел напротив Райволга. Лес вокруг сразу стал каким-то светлым, сказочным. Вот-вот из него должны были повалить эльфы и начать вокруг нас грациозные танцы. С венками, струящимися нарядами и прочей бутафорией околохиппового настроения.
Никто из нас и так-то не нарушал льющейся из инструмента симфонии, но когда Райволг запел – я даже дыхание затаил.
Песня была хоть и слащавая – про то, как в сердце наступает зима, как лето между героем и героиней уходит и прочая слезодавильня, и потом, божечки-кошечки, непременно ж настанет весна, и её ресницы бла-бла-бла, но…
Меня всё равно тронуло. После этих дней существования в чёртовом компьютерном мире прикоснуться к чему-то светлому, чудесному – было здорово. Те страшного качества песнопения в Бергхейме, на пиру Харальда, казались жутью жуткой.
Получено положительное воздействие «Песнь о любви». Ваше сопротивление магии тьмы увеличено до 20 %.
Внимание: эффект песен менестрелей действует только до полуночи.
– Ты уволен, – сказал я Стасу, когда Райволг закончил. Последние ноты уплыли в тёмный лес и растаяли там.
Бывший раб открыл глаза и увидел нас. По-моему, он даже смутился.