Читать книгу Кукла старого Адама онлайн | страница 44

Единственная возможность доказать, что отец ни при чем, – найти того, кому выгодна смерть бабушки. Или того, кто опасался, что она что-то расскажет. Какую-то тайну.

«А почему я решила на все сто, что тайна старая? Может быть, бабуля совсем недавно стала свидетелем чего-то страшного? Убийства, например. Если она приехала из другого города или даже страны, то явно хотела здесь спрятаться. Но почему же тогда сразу к нам не пришла? Мы бы ее не выгнали. Зачем к отцу подкатывала? Не к маме? А могла, в принципе, сразу к сестре родной в Германию», – так рассуждала Стася, а сама в это время убрала посуду в мойку, умылась вслед за братом, даже вымыла голову. Когда она открыла дверь их комнаты, то удивленно замерла на пороге: Андрейка спокойно собирал рюкзак.

– Ты что, в школу собираешься? – спросила она.

– Да. У меня олимпиада по математике, пропускать не хочу.

– А как же отец? Его же арестовали! Тебе совсем пофиг? – возмутилась Стася.

– Не пофиг. Но я помочь ему ничем не могу. Да и ты тоже. К тому же мама просила предупредить директрису, что сегодня не придет. Сознайся, ты просто решила прогулять.

– Не тебя просила! А меня, – огрызнулась она, в душе признавая его правоту.

– Так ты ж сидишь дома. Придется мне. Ну, я пошел.

Как он ее бесил, младший братец! Особенно в последнее время. Этим своим спокойствием, рассудительностью и уверенностью в своей правоте. Он всегда просчитывал возможные последствия, прежде чем что-то сделать. Сначала думал, прежде чем что-то сказать. Андрей был правильным и умным до тошноты, можно было подумать, что ему не одиннадцать лет, а все сто одиннадцать. Казалось, старший – он, а не Стася.

Щелкнул замок входной двери, она по привычке проверила, выключил ли Андрей утюг (каждое утро сам наглаживал себе форменные брюки!), убрала гладильную доску в кладовую и распахнула настежь окно. Стася была «жаркой» в отца, брат же всегда мерз, как мама.

«Господи, как же я хочу свою отдельную комнату!» – подумала она с досадой, пробираясь по узкому проходу между письменным столом и книжным шкафом к себе в закуток. Убожество существования в такой тесноте тоже бесило.