Читать книгу Хор больных детей. Скорбь ноября. Сборник онлайн | страница 8
Здесь, в Кингдом Кам, округ Поттс, нашу религию формируют легенды и язык.
Когда мне было девять, живший выше по дороге черный мальчик, Драбс Бибблер, опаленный духом Господним сын проповедника, поженил меня с Мэгги на берегу реки.
Он перекрестил нас и стал свидетелем, а еще спел псалмы, показав нам, как ликовать и танцевать во славу Господа. Еще не кончился день, как он забился в припадке, выплескивая на непонятных языках свое отчаяние. Мы с Мэгги смотрели с обрыва, как Драбс скатился по болотистому берегу вниз, странно причитая, а потом скрылся из вида.
Кто бы нам что ни говорил впоследствии, мы с Мэгги знали, что теперь навсегда стали мужем и женой, хотя все, что соединило нас, – один поцелуй.
Она смотрит на меня теперь со всей страстью, чувством и обожанием, которые способно вместить человеческое сердце, и скоро начинает колебаться на ветру. Ее белое платье кружится, будто развернувшийся саван, пока она в конце концов не становится частью темной и бесконечной ночи.
ДРАБС БИББЛЕР ИДЕТ по дороге голый, когда я останавливаюсь на обочине и предлагаю его подвезти. Он залезает в пикап и не говорит ни слова добрых пять миль. Наконец он поднимает глаза, и я вижу его мокрое от слез лицо. Слезы стекают по шрамам на шее и груди, оставшимся после ожогов. Он влюбился в Мэгги задолго до того дня, когда отдал ее мне в жены, но не может разорвать то, что сам помог Богу соединить. Это убивает его, убивает двадцать лет подряд. Может, это убивает всех нас.
– Что, черт возьми, ты делаешь? – говорю я.
– Ты меня спрашиваешь?
Это глупый вопрос. Когда он в таком состоянии, я не умею с ним разговаривать. Никто не умеет. Я делаю все, что могу, чтобы убедиться – он пережил свои горести и остался в живых. Если какая-либо еще белая женщина увидит его трепещущий на ветру член, местные труженики полей не успокоятся, даже избив его до полусмерти и обмазав горячей смолой. Его обязательно линчуют и кастрируют.
Интересно, вернулся ли к нему дар речи, что почти всегда происходит, когда я нахожусь в его обществе больше двадцати минут.