Читать книгу Околицы Вавилона. Сборник онлайн | страница 11

За время Вавилонского столпотворения кивозы не произнесли ни слова на языке Адама, только мычали: «Муым-муым», когда злились на тех, кто ради забавы мочился или кидал песок в костры, которые они жгли вокруг башни, постоянно поддерживая в них огонь, – в этом состояла работа кивозов, не умевших говорить от рождения.

Теперь кивозы говорят всегда – днём и ночью, во сне и наяву. Так устроен кивозский язык: слова произносятся беспрерывно. Остановить говорение на кивозском без последствий для говорящего невозможно. Если кивоз замолчит на продолжительное время хотя бы однажды в жизни, он больше не заговорит никогда – ни на кивозском, ни на каком-нибудь другом языке, – останется немым.

Среди кивозов не часто встречаются люди, которые потеряли дар речи оттого, что им по какой-то причине случилось замолчать. Кивозы избегают таких случайностей. Они оберегают язык от губительного молчания. Любой кивоз знает наизусть все 170 тысяч слов, которые содержит «Сводный словарь современной кивозской лексики». Звучание кивозских слов не прекращается. Кивоз проговаривает их в алфавитном порядке – от первого – абеб («веранда») до последнего – цуцур («песня») – около 10 раз за месяц.

Некоторые, кроме слов, ничего больше не произносят – никаких фраз, никаких предложений. Именно такие люди считаются у кивозов самыми вдохновенными хранителями языка – чистого языка, не замутнённого человеческим мышлением.

У чудлайцев, которые семьдесят лет подряд били каждое утро в барабаны, созывая на работу народы, строившие Вавилонскую башню, нет совсем никакого языка. Тот язык, который им даровал Господь и который назывался чудлайским, они забыли. Есть только один пожилой чудлаец, помнящий слово тутьявурвасабал – «пуговица». Но с какой бы старательностью он его ни выговаривал, обращаясь к другим чудлайцам, те лишь приветливо улыбаются и ласково жмурят глаза в ответ, не понимая единственного в мире уцелевшего чудлайского слова.

Зёльки не знали, что на земле Сеннаар строится башня до неба, хоть и делали для неё сырые кирпичи. Не знали и знать не хотели. Такие были люди – лепили кирпичи и ни о чём не думали. Любили не думать. Когда у них появился отдельный язык, они полюбили это занятие ещё больше.