Читать книгу Москва слезам не верит (сборник) онлайн | страница 61
Проснулась она поздним вечером. Еровшин, уже одетый, писал за столом. Людмила подошла к нему, обняла, заметив при этом, что он прикрыл написанное лежавшей рядом папкой.
– Забудем про наш разговор, – попросила она.
– Забудем, – пообещал Еровшин и добавил: – Меня некоторое время не будет в Москве, ты пока не звони мне, когда вернусь, я тебя сразу найду…
На следующий день Людмила возвращалась после работы в общежитие. Вчерашний разговор не забывался. Может быть, она была слишком настойчива, но она встречалась с Еровшиным уже почти два года, и ей хотелось определенности. Но определенность всегда ультимативна, а она уже поняла, что ультиматумы опасны. Ее мать иногда говорила отцу:
– Если опять напьешься, домой не приходи.
Отец напивался, домой не приходил, оставался ночевать у другой женщины.
Тогда мать выдвинула новый ультиматум:
– Не будешь ночевать дома, можешь вообще не приходить.
И однажды отец вообще больше не пришел. Людмила поняла, что мужчины звереют от ультиматумов и поступают по-своему. К тому же большинству мужчин терять было нечего. Все их имущество помещалось в одном чемодане, жили в основном в казенных квартирах, легко меняли один дом на другой, тем более что дома мало чем отличались друг от друга.
Людмила понимала, что ее роман с Еровшиным когда-нибудь закончится. Ее часто принимали за его дочь. Ее это не волновало, но она не хотела, чтобы Еровшина увидели с ней девчонки из общежития. Конечно, старый, разница в двадцать пять лет. Но с ним интересно, а рассказы молодых о том, как они служили в армии, ходили в самоволку, надоели. К тому же все истории были похожи: с глупыми старшинами, с молодыми лейтенантами, которые не умели командовать. У молодых парней самые сильные впечатления были от службы в армии: это и путешествие, чаще всего за тысячи километров, и опасности, и необходимость отстаивать свое мужское достоинство.
Собственно жизнь у парней начиналась после армии. Они возвращались на свои заводы, с которых их призывали на службу, или не возвращались, оставаясь в тех местах, где служили, ходили на танцверанды, где находили будущих жен. Снимали комнаты или поселялись в семейных бараках, жили в них иногда по двадцать лет, ожидая очереди на квартиру. В отпуск вначале ездили к деревенским родственникам, потом в заводские дома отдыха или пансионаты, рожали детей, чаще всего двоих, реже троих. Комната заставлялась кроватями, столом и шкафом для одежды – больше не помещалось. Женщины к сорока годам начинали болеть, постоянно простуживаясь на стройках и в продуваемых цехах. Почти все пили. Собирались обычно после работы, брали бутылку на троих, домой возвращались пьяненькими, летом усаживались во дворе играть в домино. «Забивали козла» по всей стране, наверное, потому, что домино – это еще и возможность побыть в компании. До темноты стучали костяшками, потом ложились спать, утром уходили на заводы.