Читать книгу Москва слезам не верит (сборник) онлайн | страница 139

– Мне и играть ничего не надо, – сказала Катерина. – Я не то что в растерянности, я в прострации. Я как будто в ловушке, из которой нет выхода.

– Выход есть всегда! – Людмила была категоричной. – Правда, тебе не очень повезло. Если бы он был партийным или советским работником или каким-нибудь начальником, которому есть что терять, тогда бы его можно было обложить: письмо на работу, письмо в партком.

– Чего ты несешь-то? Какие письма? Разве жалобы что изменят?

– Изменяют, и еще как! Половина браков держится на страхе. Но Рудольфа пугать нечем. Он обслуга. Ну вынесут ему выговор. И то вряд ли. Скорее – осуждение на словах.

– Я, пожалуй, не пойду, – решила Катерина.

– Нет, пойдешь! – потребовала Людмила. – Из него надо хотя бы выбить, чтобы он нашел врача и дал деньги на аборт.

– Деньги я не возьму.

– Я возьму, – заявила Людмила. – А теперь спать! Завтра ты должна хорошо выглядеть.

На следующий день Катерина ушла с работы раньше. Она задумалась: что же надеть, но вспомнила, что встреча будет на бульваре, а пальто у нее единственное. Хотя вдруг он предложит пойти в кафе? Катерина надела юбку и впервые почувствовала свой увеличивающийся живот: молния на юбке едва сошлась.

Она доехала на метро до Арбатской площади и направилась к Суворовскому бульвару. На бульваре сидели старики и старухи. Одни старики играли в домино, другие, окружив их, следили за игрой. Двое шахматистов играли не торопясь, подолгу обдумывая каждый ход, им спешить было некуда.

Старик, дед, а может быть, и прадед, учил ходить крохотную девочку. Девочка шла, падала, смеялась, и старик, улыбаясь, поднимал ее и снова направлял по аллее. А кто будет гулять с моим ребенком, подумала Катерина и поняла, что гулять, кроме нее, некому, и даже мать не сможет приехать помочь, потому что ее негде поселить.

Рудольф сидел на скамейке и курил. По его тусклому взгляду она поняла, что и разговора не получится, и рассчитывать на его помощь нечего. Она поздоровалась. Он кивнул, даже не посмотрев на нее, закурил новую папиросу.