Читать книгу Автобиография Бенджамина Франклина онлайн | страница 3

Томаса отец воспитывал кузнецом; но, будучи толковым и способным к обучению (такими были все мои братья), он под влиянием эсквайра Палмера, тогда первого джентльмена в приходе, захотел посвятить себя делу писаря, стать значительным лицом в своей округе. Он был главным двигателем всех патриотически настроенных начинаний в стране, города Нортгемптона и его родного города, со многими инстанциями которого он был связан; ему во многом помогал и опекал тогдашний лорд Галифакс. Он умер 6 января 1702 года по старому стилю[4], всего за четыре года до дня моего рождения. Рассказы некоторых стариков из Эктона, описывавших его жизнь и характер, вспоминаются мне и поражают своей экстраординарностью, поскольку так все похоже на то, что вы знаете обо мне. «Если бы он умер в тот же день, – сказали бы вы, – можно было бы говорить о переселении душ».

Джон обучился красильному делу, как мне кажется, стал красильщиком шерсти. Бенжамин обучился красить шелк, он служил подмастерьем в Лондоне, был остроумным человеком. Я хорошо его помню, ведь когда я был мальчиком, он приезжал к отцу в Бостон и жил несколько лет в нашем доме. Он дожил до почтенного возраста. Его внук, Самюэль Франклин, живет теперь в Бостоне. Он оставил после себя два тома своей собственной поэзии, состоящей из коротких оказийних стихов, адресованных друзьям и знакомым, один такой образец прислали мне[5]. Он придумал собственный метод стенографии, которому обучил и меня. Однако, не имея возможности практиковаться, я все забыл. Меня назвали в честь этого дяди, поскольку мой отец был особенно расположен к нему. Он был очень набожным, часто ходил на проповеди лучших проповедников, которые записывал своим методом стенографии: таких записных книжек у него было много. Он также интересовался политикой, вероятно, даже слишком, как для его положения. Недавно в Лондоне в мои руки попала собранная им коллекция памфлетов, посвященных государственной политике – с 1641 по 1717 год многих томов, как видно из нумерации, не хватает, но осталось все же восемь больших фолиантов и двадцать четыре малых фолианта. Их нашел букинист и, зная меня по моим у него покупкам, отдал их мне. Мне кажется, мой дядя оставил их здесь, когда отправился в Америку, то есть примерно 50 лет назад. Там есть много его пометок на полях.