Читать книгу Автобиография Бенджамина Франклина онлайн | страница 12

Когда в шестнадцать лет в мои руки попала книга, написанная Трионом, с рекомендациями растительной диеты, я решил перейти на нее. Мой брат, еще неженатый, вместо того, чтоб оставаться дома, уходил со своими учениками питаться в другую семью. Мой отказ от мяса приводил к неудобствам, и меня часто ругали за мое своеобразие. Я познакомился с методами Триона приготовления некоторых блюд, таких как вареный картофель или рис, простых пудингов и некоторых других, а потом предложил моему брату, давать мне еженедельно половину денег, которые он тратит на мое пропитание, чтоб я мог питаться самостоятельно. Он сразу же на это согласился, а я понял, что могу таким образом откладывать половину из того, что он мне платил. Это стало еще одним источником финансирования моих книг. И в этом было еще одно преимущество. Когда мой брат и другие шли из типографии на обед, я оставался там один и, справившись с моим скромным банкетом, который часто состоял из всего-навсего одного бисквита или кусочка хлеба, горсти изюма или пирога из пекарни со стаканом воды, оставшееся время до их возвращения посвящал обучению, делалая больший прогресс благодаря той ясности головы и быстрому восприятию, которым обычно мешают еда и питье.

А еще, почувствовав однажды стыд за свои знания в арифметике, которую я дважды завалил, учась в школе, я взял «Арифметику» Кукере и самостоятельно прошел ее всю с легкостью. Я также прочитал книги по навигации Ширме и Селлера, это помогло мне немного понять геометрию, но я так никогда и не продвинулся в этой науке слишком далеко. А еще примерно тогда же я прочитал произведение Джона Локка «Опыт о человеческом разумении»[15] и «Искусство мышления» Мессера[16].

С целью улучшить свою речь, я взялся за английскую грамматику (сдается мне, это была книга Гринвуда), в конце которой находились две маленькие зарисовки об искусстве риторики и логики, последняя заканчивалась образцом метода сократовского диспута[17]. Вскоре после этого я взялся за «Воспоминания о Сократе» Ксенофонта, в которых приводится много примеров этого же метода, и был очарован этой книгой, освоил ее, отказался от своей привычки резкой аргументации, зато вооружился скромной любознательностью и сомнениями. А потом, читая Шафтсбери и Коллинса, я стал действительно сомневаться во многих пунктах религиозной доктрины и почувствовал, что этот метод самый безопасный для меня и очень смущает тех, против кого я его применял. Итак, постоянно практикуя метод, я наслаждался им, стал довольно искусным и смышленым в убеждении даже тех людей, которые были умнее меня, делать уступки, последствий которых даже не предполагали, запутывая трудностями, из которых они не могли выпутаться, и таким образом заполучая победы, которых не заслуживали ни я лично, ни вещь, которую я защищал. Я продолжал практиковать этот метод еще несколько лет, но постепенно оставил его, сохраная лишь привычку выражаться средствами скромного недоверия. Когда я рассказывал о чем-то спорном, я никогда не использовал слова «безусловно», «несомненно» или любые другие, которые могли придать моему суждению абсолютно утвердительный тон. Я скорее говорил, что понимаю или чувствую вещь так или иначе; или: мне кажется; или: я должен думать об этом так и так по таким вот причинам; или: я представляю это именно так; или еще: это именно так, если я не ошибаюсь. Эта привычка, по моим представлениям, была моим большим преимуществом, когда мне предоставлялась возможность прививать мои взгляды и получать согласие людей на продвижение мероприятий, которыми я занимался время от времени. А поскольку главное в любой беседе – это поучать других или учиться самому, доставлять удовольствие или убеждать в чем-либо, то я бы хотел, чтобы умные люди с благими намерениями, не уменьшали силу воздействия своих доводов при помощи безапелляционной, заумной манеры говорить. Это почти неизменно вызывает отвращение у слушателей, настраивает их недоброжелательно и, одним словом, приводит к достижению совершенно противоположных целей, в отличии от тех, для которых мы получили дар речи. Поскольку, если хотите знать, утверждающая и догматическая манера доказывать свою точку зрения может провоцировать противоречия и отвлекать внимание собеседника. Ведь вы хотите совершенствоваться и получать информацию из знаний вашего окружения и одновременно безапелляционно выражать свои мысли. Скромные, чувствительные люди, которые не любят ссор, вероятно, оставят вас наедине с вашими ложными представлениями. И, разговаривая в такой манере, вам редко придется надеяться на симпатию слушателей или на возможность убедить тех, с кем вы соревнуетесь в остроумии. Папа благоразумно говорил[18]: «Людей нужно учить так, будто ты их не пытаешься учить. И представлять незнакомые вещи так, как забытые знания». Еще одна установка: «Однако говорить уверенно, но с мнимыми сомнениями».