Читать книгу Одесский листок сообщает онлайн | страница 4

– А они и не люди. Скорее из числа зверей.

Сыщик встал и принялся ходить по гостиной.

– Всю свою жизнь я избавляю от них общество! А они не переводятся. Конечно, даже самый кровавый психопат скорее отберет жизнь у взрослого, а дитя стороной обойдет. Настоящих зверей единицы. Но ведь нет-нет да опять отыщется такой!

Он сильно приложился кулаком о столешницу, выпустил пар и немного успокоился.

– Много лет назад в Забайкалье я повесил одного такого нелюдя на сосне. Он мучил маленьких детей, выпытывая, где спрятана отцовская казна [1]. Потом бог миловал, долго не попадались… В девятьсот пятом как будто плотину прорвало: столь лютые зверства, что хоть сам вешайся с отчаяния. Я тебе не рассказывал всего и никогда не расскажу, но поверь: пределов человеческой жестокости нет.

– Леша, ты прав, что бережешь меня. Но продолжи про Сергея Маноловича. Сам сказал: то страшное массовитое убийство было в Тираспольском уезде. Не в Одессе! Почему же твоему помощнику опасно возвращаться туда?

– Потому что заправилы прячутся там. Мы поймали троих убийц, а двое ускользнули. В том числе главарь, который руководил этой волчьей стаей. Его зовут Степан Балуца. Из числа пойманных двоих скоро будут судить и наверняка повесят. А третий пытался сбежать из камеры следователя, и конвойные его пристрелили.

– Правильно сделали, – заявила обычно добрая Ольга Владимировна.

– Этот третий был брат Степки, Агафон Балуца. Тварь, каких свет не видел… Степка, если верить осведомителям, поклялся отомстить за брата. Наводил о нас с Азвестопуло справки, узнавал фамилии, где живем и все такое. Сам при этом спрятался так, что мы не сумели его найти. Вернулись в Петербург и забыли об этой мрази. Здесь его можно не опасаться. Но Балуца скрывается в Одессе, сведения точные. И сейчас Сергей просит перевести его на службу в местное градоначальство, если подтвердится, что его родителям нужен уход. Поняла теперь?

– Ты здесь, а он там один… – подытожила Оконишникова. – Один против зверей. Теперь я тебя поняла.

Супруги помолчали и заговорили о другом. В тот вечер они больше не возвращались к этому вопросу. Лыков копался в бумагах, которые взял со службы. После морока девятьсот пятого года общественная жизнь немного успокоилась. Самых отчаянных или повесили, или закупорили в тюрьмы. Но взбудораженная чернь попробовала крови, и это имело серьезные последствия. Бандиты и политические экспроприаторы соединились в одну рать. Уголовники потеряли страх перед полицией. А полицейские, как следствие, начали дрейфить перед фартовыми. За копеечное жалованье идти на ножи желающих становилось все меньше. Обыватели презирали «фараонов», служба в полиции считалась чуть ли не бесчестьем. Внутри остывающего вулкана по-прежнему все бурлило. Время от времени наружу выбрасывало то одну погань, то другую.