Читать книгу Чечня рядом. Война глазами женщины онлайн | страница 14
Сразу за Старой Сунжей начинается 6-й микрорайон Грозного. Точнее, то, что от него осталось, – развалины девяти– и пятиэтажных домов, груды кирпичей и бетонных блоков. В этом микрорайоне одно из подразделений Гантамирова должно водрузить первый российский флаг в чеченской столице. Мы идем с ополченцами. К уцелевшей девятиэтажке продвигаемся перебежками: где-то рядом работает снайпер. Разрушенные этажи, разбитая лестница, зияющая провалами, через которые мы перескакиваем, поднимаясь наверх. Занесенная снегом крыша. Быстро и ловко ополченцы устанавливают флаг.
Еще несколько домов – и начинается так называемая передовая.
Похоже, что артиллеристов и снайперских пуль не боятся только местные жители. Я не верю своим глазам, когда на балкон полуразрушенного дома выходит старик в заячьей шапке, завернутый в розовое в клетку одеяло. Он смотрит куда-то в небо и щурится. А я смотрю на него и не могу поднять фотоаппарат. Потом, много позже, в Москве, в Третьяковке – глядя на «Апофеоз войны» Верещагина, я подумаю, что на самом деле апофеоз войны – не эта груда черепов, а тот старик в заячьей шапке.
А Гантамиров полон оптимизма и задора – ему обещали президентство, и он чувствует в себе силы решать судьбу республики. Я слушаю его и думаю о старике в заячьей шапке. Со мной происходит что-то страшное. Наверное, такие чувства испытывает человек, совершивший в состоянии аффекта убийство и вдруг начинающий понимать, что же он наделал.
25.01.2000. Бислан Гантамиров– Вы лично командуете боями. Не страшно ли вам, в общем-то гражданскому человеку, брать на себя ответственность за исход операции, за судьбы людей?
– Я взял в руки оружие в 1993 году, когда дудаевская гвардия расстреляла городское собрание. Год мы воевали самостоятельно, потом к нам на помощь пришли федералы. Затем Автурханов создал Временный совет, и я стал командующим объединенными силами оппозиции. Два раза мы штурмовали Грозный, так что все это мне уже знакомо. Фактически военная и политическая тропы сошлись в одну дорогу, и я шел по ней до тех пор, пока не оказался в Лефортовской тюрьме.