Читать книгу Между Амуром и Невой онлайн | страница 44

– За что же полковника Ченгеры в генералы произвели? – настойчиво продолжал расспросы «военный».

– Батюшка рассказывал – за дело у Буска 13 марта. Очень тяжелый был бой, до ночи шел. А до этого у Малогоща и у Пясковой скалы рубились с Лангевичем.

– Хм… – озадаченно протянул настойчивый собеседник. – А про сослуживцев своих по отряду батюшка ничего не рассказывал? Фамилии какие-нибудь помните?

– Я все батюшкины рассказы помню. Фамилии он называл следующие: батальонный командир майор Гальцгауэр, ротные командиры – капитаны Сертуков и Николэ. Но чаще других и с особенной любовью он вспоминал лучшего своего товарища, поручика Власа Фирсовича Озябликова…

В лице «военного» что-то дрогнуло, глаза, до сей поры чугунные, окрасились каким-то новым, добрым цветом.

– Влас Фирсович… это вы? – растерянно спросил Лыков и вдруг, к стыду своему, в горле у него незнакомо запершило.

Озябликов шагнул к Алексею, молча крепко обнял его и так застыл на несколько секунд. Потом отступил на шаг, осмотрел с ног до головы и веселым, прямо таки счастливым голосом сказал, обращаясь к бритому:

– Все, Елтистов! Вольно-оправиться. Личность господина Лыкова удостоверена – это сын моего лучшего полкового друга. Любезного, милого моего Николая Викуловича. Как он? жив ли?

Лыков сглотнул комок в горле, сказал глухо, в сторону:

– Умер в 78-м. Похоронен в Лодзи на Военном кладбище. А я даже на похороны не попал, сам в это время в госпитале тифлисском валялся.

Озябликов молча, с грустью смотрел на Алексея, смотрел долго, потом положил ему руку на плечо:

– Жаль. Как жаль! А ведь он меня из петли вытаскивал. Рассказывал ли?

– Как же! Это когда вы в плен попали возле Опочны. Вовремя батюшка с полуротой подоспел, вас спас… а капитана Никифорова не успел.[45]

– Да, повесили они Никифорова, а меня огнем жгли четыре часа, сами устали и отложили. А к вечеру Николай появился. Я ходить уже не мог, лежал под деревом в полусознании, и уж петля была привязана; четверти часа панам не хватило.

– Вы ведь их там тогда…

– А ты сам их бы в плен повел? После четырех часов раскаленных шомполов… А с Кости Никифорова они с живого кожу содрали тесаками, эти любители свободы!