Читать книгу Последний рубеж онлайн | страница 22

Достал свой, обитый красной кожей, маленький блокнот, где на первой странице, на случай потери были указаны мое имя и телефон. Когда-то в детстве мне подарил его отец, и с тех пор я с ним не расставался. Он для меня и память, и особый флёр. Так родилась привычка – писать и рисовать всё только на бумаге.

Присев в глубокое кожаное кресло, я попробовал набросать свой ночной сон. Он был про скачки: ипподром, кони, всадники, ставки, зрители, ажиотаж. Я попробовал изобразить всю эту пеструю картинку в одном реальном движении, в стремлении наездников к победе. Но рука сама собой стала выводить очертания трагедии.

Страшное падение коня. Еще секунду назад этот конь был лидером в гонке, он не скакал – он летел, как будто имел крылья. Но вот его нога легонько подкосилась, затем скривилась, и… мой карандаш прорисовал все контуры, штрихи. Придал тоску и горечь. Безнадежность.

Закончив рисунок, я долго в него всматривался и не мог понять, откуда ко мне пришла эта картинка. Во сне падения я не припоминал, хотя, возможно, вспомнил не весь сон.

Немного подумав, я попробовал подписать рисунок двумя-тремя словами. Но опять, неожиданно, сам собой полез коротенький рифмованный рассказ, хотя стихи я не пишу и Гёте тоже не люблю.

• Мне снились загнанные кони,
• С наездниками в бешеной погоне,
• Они, земли ногами не касаясь,
• Мчались вперед, жокеям подчиняясь.
• Догнать соперника стараясь.

• Вот, чистокровный верховой,
• Он побеждает не впервой,
• Легко он фаворита догоняет,
• Как обойти его он точно знает.

• И долго два коня ноздря в ноздрю бежали,
• Горячий воздух паром выдыхали,
• За чью-то алчность эту битву продолжали,
• И дальше гнали, гнали.

• И всё ж не отстает четверка,
• Хотя восьмерку подгоняет порка.
• Ее жокей не хочет уступать,
• Врагу победу отдавать.

• Под топот их стремление к удаче,
• Кого-то позже сделает богаче,
• Когда ж финальный колокол пробьет,
• То неудачников отчаяние убьет.

• Но адский хруст всё прерывает,
• Одна из лошадей хромает,
• То бедная четверка, еще немного проскакала
• И перешла на рысь, и с болью молча встала.

• Жокей прям на ходу с нее слетает,
• Кладет коня на бок и обнимает,
• Он ничего не понимает, он плачет, он рыдает,
• Он бешено страдает.

• Вот два врача бегут, сил не жалея,
• Один хватает за руку жокея,
• Насильно в сторону его толкает.
• Второй снотворное коню вливает,
• Безжалостной рукой его он убивает.

• Всё кончено. Четверки больше нет.
• Конь не увидит больше белый свет.
• И всадник слёзы вытирает,
• И как молитву бесконечно повторяет:
• «Азарт толпы приводит к смерти,
• Вы, кони, в доброту людей не верьте».

Едва дописав последнюю строчку, я увидел перед собой хозяйку вечеринки, которая бесшумно вошла ко мне в кабинет. В одной руке у нее были два пустых фужера, а в другой бутылка «Периньона». Я быстро закрыл блокнот и отложил его в сторону. Барышня присела на край стола, хитро посмотрела мне в глаза и подала фужер, в который потекла пузырчатая жидкость. Я залпом выпил и попросил еще, затем еще, еще.