Читать книгу Чугунный всадник онлайн | страница 2
Про этот самый сайлент-рок достаточно писано в газетах, и вы все знаете, что длительное им увлечение ведет к неизбежному выпрямлению всех извилин мозга и потере памяти.
Роковой плейер милиционеры забрали себе на память в качестве вещественного доказательства, а Тихона определили сюда, к дяде Сане и Шалве Евсеевичу.
Некоторые могут заподозрить, что речь идет о сумасшедшем доме или, хуже того, психиатрической лечебнице нового типа. Да ни в коем случае! Недаром в стенку каждой комнаты был вмонтирован пуленепробиваемый телевизор без выключателя, и каждое божье утро на экране появлялся Кузьма Никитич Гегемонов со своим обычным разговором. В процессе речи Кузьма Никитич все время что-то жевал – одни врали, что импортную резинку для мужчин, а другие – что не резинку, а патриотическую серу из родной лиственницы. С полных губ Кузьмы Никитича то и дело вылетали разноцветные пузыри и, лопаясь, высвобождали в эфир обрывки мыслей, дум и чаяний любимого руководителя. Под конец речи он обыкновенно утрачивал сознание и разражался подлинно народной песней.
– …все более муссируют слухи о карательном… пени… тенциальном характере нашего… это неправда… можем и должны противопоставлять… домыслам и их пособникам инсинуациям… заверить, что неустанная забота… строжайшее соблюдение режима… питание согласно УК РСФСР… норм и правил, как-то: чистка зубов, обрезание ногтей и наглядная агитация… что мы якобы несвободны… это неправда… смелее заглядывать… решительнее расширять… выше поднимать… глубже проникать… торжественно провозглашает: обитатели будут жить вечно! Мать совета не дала! За матроса замуж!! Матрос замуж не возьмет!!! Надсмеется, бросит!!!!
– Вот оно как, – говорил дядя Саня Синельников с издевательским видом.
– Так ведь курс такой вышел, обитатель Синельников, – пояснял Потрошилов. – Стенную печать нужно шире читать вместо Чехова, тогда и сознательность появится. Равняйсь! Смирно! Первая пятерка, левое плечо вперед!
Тихон Гренадеров первое время при телесеансах пускал пузыри не хуже самого Кузьмы Никитича, хохотал бессмысленно там, где в пору было точить слезы – тоже не осознавал, но не из вредности, а по недомыслию. Потом дядя Саня Синельников обучил его словам и приступил к грамоте, а Шалва Евсеевич – к Уставу караульной службы, строевой подготовке и теоретическому изучению материальной части штык-ножа.