Читать книгу Почти счастливые женщины онлайн | страница 21
Утром побежала в больницу: главное – увидеть бабушку и все ей рассказать. Наверняка настроение у нее отвратительное – болеет и переживает за внучку. На часах было восемь утра. Больница снова пахнула на нее запахами хлорки, лекарств, мочи и столовской еды. По коридорам сновали быстрые медсестры и важные врачи со стетоскопами на груди. Санитарка гремела ведром. Буфетчица толкала тележку с котлом, из котла вырывался пар и запах молочной вермишели. Из огромного чайника пахло какао и пенками.
На посту вчерашней Лели не было – вместо нее сидела и что-то писала полная женщина средних лет в высоком, сильно накрахмаленном, в синеву, колпаке.
Увидев девочку, нахмурилась:
– Тебе чего? Посещения с двенадцати! Давай отсюда!
Аля упрямо и твердо, безо всяких сомнений, сказала:
– Я к бабушке. К бабе Липе. К Олимпиаде Петровне. Мне необходимо ее увидеть. Прямо сейчас.
Удивившись ее напору, медсестра посмотрела в журнал, нахмурилась, покраснела и подняла глаза:
– Девочка, – тихо сказала она, – иди, милая, домой. К родителям. Пусть они придут, слышишь? А ты иди. Иди, милая. Здесь взрослым надо, поняла?
Аля ничего не поняла. Стояла молча, как истукан. Сил пошевелиться не было. И голос, казалось, пропал. В горле пересохло – не проглотить. Да и нечего было глотать – слюна тоже исчезла.
Спустя минуту она все поняла. Больше нет бабы Липы…
Хоронили Олимпиаду Петровну через три дня. Похоронами занимались соседи и почтальонша Лена. Под матрасом нашли деньги – похоронные, как сказала Лена. Тонкая пачечка, завернутая в газету и перетянутая черной аптечной резинкой. Там же, под матрасом, лежали и бабушкины богатства – золотые сережки с красными камушками, часики на браслетике и цепочка с крестиком.
– Твое, – кивнула Лена. – Забирай. Память о бабке.
– Мне не надо. Себе возьмите. А бабушку я и так не забуду.
Удивленно вскинув брови, Лена сказала:
– Ну тогда по-честному: мне сережки, тебе крестик. Ты, чай, крещеная?
– Кажется, нет – ответила Аля. – Я не знаю.
– Все равно забирай. Пригодится.
На кладбище Аля не плакала. Не было слез. Стояла как каменная, застывшая. Громче всех рыдала Клава, страшно, с подвываниями, как волчица. Аля морщилась, словно от зубной боли, – вряд ли дебильная женщина понимает, что произошло. Впрочем, какая разница. Похоронили бабушку в одной могиле с мамой.