Читать книгу Белая роза, Черный лес онлайн | страница 37

В 1938 году в Ночь разбитых витрин, когда на улицах Фрайбурга и всех других городов Германии сверкали осколки стекла – от витрин магазинов, принадлежавших евреям, – а в ночном небе вставало зарево горящих синагог, Даниэль был среди погромщиков. В этой бойне государственного масштаба, государством же организованной, погибли тысячи людей, и Беркель оказался в числе вожаков; он и прочие негодяи вышвыривали из домов торговцев-евреев и жестоко их избивали. Та ночь открыла Франке глаза на то, чего добиваются для Германии нацисты. Она пересмотрела свои взгляды. Уехала из Фрайбурга – в основном чтобы не встречаться больше с Даниэлем. Даже с Фреди ради этого рассталась.

– Теперь-то все в прошлом, – сказала она. – А зачем нам цепляться за прошлое, когда у германского народа такое прекрасное будущее?

Беркель улыбался, но взгляд у него потемнел. Он сделал затяжку и продолжил:

– Разве тебе есть что скрывать? Расскажи мне все, и оставим прошлое позади, начнем сначала – как друзья. Если поселишься во Фрайбурге…

– Я не буду жить во Фрайбурге, уеду в Мюнхен, как только очистятся дороги.

Беркель опять затянулся. Подошла официантка, и он заказал пива. Франка уже места себе не находила.

– Ты кого-то встретила?

– Не в том дело. Мы с тобой были почти дети. Потом выросли, изменились.

– Многие из моих коллег – хорошие, верные ребята, преданные нашей стране и делу рейха, – в таком возрасте завели семью. А некоторые и раньше, и уже детей имели.

– Ну а нам иное выпало.

Официантка принесла пиво – за счет заведения, как обычно для гестаповцев. Беркель даже не поблагодарил; он подался вперед, внимательно глядя на Франку.

– А еще я слышал, у тебя была в Мюнхене интрижка с тем, с главным предателем. Вот какого отца ты нашла для своих детей?

Он пачкал память Ганса уже тем, что посмел о нем говорить. Франка с такой силой сжала под столом кулаки, что из-под ногтей чуть не брызнула кровь.

– Эта часть моей жизни позади. – Она едва сдерживала слезы. Не станет она перед ним плакать. Умрет, но не заплачет.