Читать книгу Русский эндшпиль онлайн | страница 11

Ну конечно же, конечно же, у нас с тобой совсем разный жизненный опыт. И мой, разумеется, не идет ни в какое сравнение с твоим. Потому что твой привязан к современности, а мой одной ногой стоит во вчерашнем дне, заполненном различными атавизмами и анахронизмами, а второй ногой, естественно, – в могиле. И какой из них – твой или мой – лучше, полезнее, фундаментальнее, глубже, прогрессивнее – это понятно даже козе. Ведь не станет же вменяемый человек всерьез сравнивать какой-нибудь побитый молью так называемый компьютер на базе 286-го микропроцессора с совершенно улетным современным «Целероном», разгоняющимся до нескольких гигагерц.

Собственно, я и слова-то такого – гигагерцы – отродясь не слыхал! Знаю лишь, что сердце бьется с частотой один герц, а человеческое ухо воспринимает колебания до двадцати килогерц. В моей башке застряли лишь антропометрические истины, которые в современных условиях совершенно смехотворны. Человек – это звучит гордо! Источник этой сентенции, допускаю, тебе известен, в отличие от тех, которые когда-то будут называть тебя «батей». Этим вообще мало что будет известно про великий, могучий, свободный и правдивый.

Согласен, это невероятно смешно: Человек – это звучит гордо! Смотря какой человек! Ведь не весь же биологический вид, подавляющее большинство представителей которого в подметки не годится именно тому Человеку, который звучит гордо. И лишь немногие из этого пятимиллиардного скопища презренных тварей удостоены чести обслуживать этого Человека. Человека, который имеет ограниченную численность и неограниченные возможности, причем не только финансовые.

Ты, конечно, человек умный, думающий. А потому и удостоенный чести обслуживать этого Человека. И ты допускаешь, поскольку читал Руссо, Жан-Жака, конечно же, что данная сентенция могла иметь какой-то смысл лишь во времена родового общества. То есть когда еще не появился настоящий Человек, возвысившийся над всякими прочими человечками. Поэтому их всех вместе, скопом, то есть весь вид, можно было называть Человеком. Не столько в связи с качественными показателями, сколько – с количественными.