Читать книгу Операция «Престол» онлайн | страница 4
Но и после того, как Канарис уехал, Пикенброк еще долго сидел в кресле и задумчиво курил.
Что там говорить, работы был непочатый край, и начинать этот самый край надо было уже сегодня.
Но даже он, один из асов абвера, не мог даже предположить, что в эту самую минуту передавалась в Москву шифровка о совещании у Гитлера…
На следующий день отправил свою шифровку в Москву и Пикенброк.
Через несколько часов один из сотрудников германского посольства сказал всего несколько фраз случайно попавшемуся ему на пути человеку, однако тот в лучших традициях конспирации прошел мимо, сделав вид, что ничего не заметил.
II
Через два дня после описанных выше событий Иосиф Сталин сидел в своем кабинете в Кремле и читал «Государя» своего любимого Макиавелли.
Но сегодня знаменитый флорентийский мыслитель вызывал у лучшего друга всех философов раздражение.
Да, он, конечно же, был прав, когда утверждал, войны нельзя избежать, а можно лишь оттянуть ее.
Конечно, промедление тоже не может обернуться чем угодно, ибо время приносит с собой как зло, так и добро, как добро, так и зло.
Не согласен же лучший друг всех философов был с утверждением Макиавелли о том, что сторона, оттягивающая войну, играет на руку противнику.
Разве он играл на Германию, подписав с ней пакт Молотова-Риббентропа?
Играл, конечно, но только в известной степени. Но в куда большей степени он играл на себя, выигрывая время.
Пройдет еще год-два, он создаст мощную армию, вооружит ее самой современной техникой и тогда…
А что, собственно, будет тогда, Сталин не конкретизировал.
Ему не хотелось думать о том, что немцы тоже не будут сидеть эти два года, сложив руки, что за два года надо воспитать несколько сотен тысяч командиров всех уровней, взамен уничтоженным им, что непосредственная граница с Германией позволяет вермахту всего через несколько минут после начала войны оказаться на советской территории.
Сложно сказать, понимал ли сам Сталин, что он никогда не был ни хорошим тактиком, ни, тем более, стратегом.
И именно поэтому будущее всегда оставалось для него непонятным и туманным.