Читать книгу Темное солнце в её руках онлайн | страница 63

– Уже двадцать семь лет прошло, как ты ушел на Серебряные поля. Говорят, время лечит, но с каждым годом я все больше увязаю в пучине воспоминаний. Будто магия какая, смешно? А ведь я даже не давала тебе той любви, что ты заслуживал. Может, я чувствую вину за свою молодость, я ничуть не изменилась с тех пор, а твой прах давно развеян по ветру. Никто не должен умирать в двадцать пять лет. Никто! Солгала бы, что друзья тебя помнят, но Лили угодила в дом терпимости, а затем в монастырь, о ней давно ничего не слышно. Бретт уехал далеко… Может, их тоже нет в живых? Время беспощадно, но особенно жестоко к тем, кто остался в живых. Мне так больно, Робин. И этой боли нет выхода. У моей лучшей подруги Даны все больше морщин, даже зелья не способны повернуть годы вспять. Прости, Роб… И я так боюсь за Ленса.

Если до этого я сидел, как пришибленный, и не понимал, как реагировать на услышанное, но теперь сердце отозвалось вполне определенно – шум крови загудел в ушах.

– Он взрослеет, ему становится тесно во дворце, – продолжала мать, пальцем выводя круги на мраморе, – он хочет узнать мир. Подскажи, как мне защитить Ленсара?

Интересно, почему она не волнуется за Фела, который и учинил бучу с перемещением в Большие Лопухи, за его силу? Значит ли это, что я куда большая проблема? Должно быть, учитывая мое проклятие. Даже темперамент братца его не перекроет. И кто этот Роб, старый друг? Парень, до встречи с отцом?

– Мои дети растут так быстро. Кажется, только вчера мы бегали наперегонки с маленьким Ленсом, только вчера он качал люльку брата… – что, постойте?! Как такое возможно, если мы близнецы?! – а сейчас они думают о девочках. Мне страшно, что они наделают ошибок.

Это она о Милораде? Но они даже не виделись! Гордый егерь отказался от приема в его честь.

– Прости, что прихожу сюда и тревожу твой покой. Спи спокойно, Робин Мастерс. Да будут к тебе ласковы серебряные поля.

Мать медленно поднялась и, подобрав юбки, пошла прочь, к тоннелю.

Ее боль резанула по сердцу, как моя собственная, и еще долго металась неприкаянным эхом у меня в голове.