Читать книгу Икс онлайн | страница 21
– Но перемещения войск в пятнадцатом году у него не могут быть в крови? – с тихой злостью спросил Сосновский. – Или у донцов полная история отечественной войны всасывается с молоком матери, тогда как истпарт над нею только еще работает?
Все ждали, что Пырялов его срежет, но тот лишь покачал лысой, в старческой «гречке» головой.
– Ну, Лев Толстой тоже всего за два года изучил в деталях ход войны, – напомнил Гребенников.
– Лев Толстой служил в артиллерии, если вы помните.
– Так у него не так уж много войны-то. Самих боевых действий почти нет, – засуетился Гребенников, – все больше перемещения. В бою не поговоришь, а у него все только и делают, что гутарят. Причем одинаково гутарят про баб и про революцию, которой вдруг все казачество так и ждет. Это как раз черта незрелого писательства.
– Дак они так и гутарили! – вступился Пырялов. – Про баб да про революцию, про что еще казаку было гутарить?
– Я бы скорей о другом, – сказал вдруг Борисович. – Там много у него, конечно, откровенного, на грани даже приличия… И я подумал, что это молодому писателю не свойственно. Может быть, я один так стыдлив, – и он улыбнулся кроткой белорусской улыбкой, – но мне стыдновато было так прямо обо всем этом… я избегал, даже теперь избегаю… (он говорил: «ИзбЯгаю» – и это было еще трогательней, что писатель сознавал, конечно).
– А это как раз и есть дело молодое! – снова защитил донца старый писатель Пырялов, которому одна теперь была услада – почитать, как другие умеют. – Как на Дону говорится, надо, чтоб стоял до звона! – чтобы так писать, я имею в виду.
На Дону, в изложении Пырялова, все время говорились ужасные глупые грубости, и это считалось по-казачески храбро, стойко.
– И мне кажется, – кротко, но упрямо продолжал Борисович, – что это книга зрелого, опытного мужчины. Потому что юности свойственно, что ли, чувство тайны, она любит загадку. А для Шелестова загадок нет, он видит все, что ли, очень прямо, я не слишком хорошо говорю («Ты и пишешь не слишком», – подумали все), но это различие между юношеским миром, таинственным, и миром взрослого я очень понимаю, потому, наверное, что сам сейчас героев через это провожу («Не мог не свести на себя», – подумали все снова).